Нулевой пациент: истории о том, как искали первого заболевшего во время эпидемий
«Тревожная весть пришла из Элисты, столицы Калмыцкой АССР: там в детской больнице произошло массовое инфицирование вирусом СПИДа», — услышали советские люди в 1988 году в программе «Время».
Это просто не помещалось в голове: такого не могло быть. Министр здравоохранения РСФСР Анатолий Потапов незадолго до этого говорил из телевизора: «В Америке СПИД бушует с 1981 года, это западная болезнь. У нас нет базы для распространения этой инфекции, так как в России нет наркомании, гомосексуализма и проституции».
Откуда в маленьком сонном городе взялась эта болезнь? Почему болеют дети? Что за ужас происходит? Прошло больше 30 лет. Сергей Трофимов и Евгений Стычкин снимают об этом сериал «Нулевой пациент».
Первые серии уже стали самой популярной премьерой «Кинопоиска». Мы рассказываем настоящую, не сериальную историю советского нулевого ВИЧ-пациента и молодого врача, который смог его найти, а также истории других нулевых пациентов опасных эпидемий в разных странах мира.
Нулевой пациент ВИЧ в СССР: медицинский детектив
В сериале молодого врача, который расследует вспышку загадочной болезни, играет Никита Ефремов. В реальности в 1988 году в Калмыкию полетел Вадим Покровский, сейчас академик РАН и крупнейший специалист в области профилактики и лечения инфекций, вызываемых ВИЧ, а тогда молодой, горящий своей работой инфекционист.
За год до того, как в Элисте от загадочной болезни умер первый ребенок, у Покровского был первый советский пациент с диагностированной ВИЧ-инфекцией. В 1981 году этот парень работал в Африке переводчиком, там и заразился. К Вадиму он попал уже на последней стадии заболевания.
Вирус в СССР выявляли и раньше, но только у иностранцев. Как правило, это были студенты из африканских стран. Кстати, иностранцев, которые въезжали в Советский Союз из Африки, в 1980-х на ВИЧ уже тестировали, а советских граждан — нет.
Пациент Покровского рассказал, что уже после возвращения из Африки у него были отношения с 22 парнями, солдатами-срочниками. Он знал только их имена и названия городов, из которых они приехали.
Через много лет Покровский рассказывал, как возможных носителей инфекции искали в суровой воинской среде: командир мог выйти перед строем и скомандовать: «У кого был половой акт с таким-то — три шага вперед».
Но никто эти три шага не сделал: все 22 человека уже демобилизовались и разъехались по разным концам большой страны. Покровский искал их по военкоматскому списку, нашел всех, убедил сдать анализы. ВИЧ-инфицированными оказались пятеро. Один из них был убежденным донором. Донорскую кровь на ВИЧ тогда не тестировали. Так заразились еще несколько человек.
После этой истории молодой Покровский негласно стал главным советским специалистом по ВИЧ — к нему отправляли всю информацию о новых случаях заражения. А у всех доноров кровь стали проверять, поэтому проверили и кровь мамы мальчика, который загадочно умер в 1988 году в больнице Элисты.
Потеряв своего ребенка, она решила, что будет спасать чужих, и пришла на донорский пункт. Анализ выявил ВИЧ. А потом ВИЧ нашли и у грудничка, который в свое время лежал в одной палате с ней и ее сыном.
Анализы показали, что муж инфицированной женщины здоров, родители грудничка — тоже. Покровский предположил внутрибольничное заражение, запросил анализы всех, кто лечился в этом отделении, — вирус обнаружили еще у троих детей.
В больницу отправилась комиссия из Москвы. Покровский увидел стеклянные шприцы, подписанные от руки: «пенициллин», «стрептомицин»… Он знал, что во многих больницах страны сестры кололи детей одним шприцем, меняли только иглы.
Маленьким детям нужна крошечная доза лекарства, одного шприца хватало на все отделение. Скоро нашлись и документальные доказательства: врачи сравнили данные о количестве инъекций в медицинских картах с отчетами о количестве шприцев, отправленных на дезинфекцию. Медсестры не понимали: что не так-то, всегда так делали…
Но кто был нулевым пациентом, откуда мог взяться вирус? Тогда про жителей таких городов, как Элиста, в СССР ходил анекдот: «Выезжали за рубеж? Только на танке». Вадим выяснил, что до мая 1988 года дети с ВИЧ-инфекцией в больнице не появлялись, но что было в том проклятом мае?
Он листал и листал истории болезни и нашел: в мае в больнице умер мальчик с невыясненным диагнозом, но с сепсисом, кандидозом и пневмонией. Обследовали его родителей, ВИЧ нашли у обоих.
Отец умершего мальчика оказался единственным ВИЧ-инфицированным мужчиной на всю республику (а к тому времени анализы взяли у всего населения), все остальные — или женщины, или дети. Он и оказался нулевым пациентом. В 1982 году этот мужчина служил на флоте, и там, в одном порту в Конго, имел контакты с проституированными женщинами.
Через четыре года после смерти моряка появилась эффективная и доступная терапия. Половине детей, заразившихся тогда в элистинской больнице, повезло дожить до этого времени. Когда появились новые технологии работы с геном, ученые доказали: все дети в Калмыкии, Ростове и Волгограде в конце 1980-х были заражены одним вирусом, который разошелся по стране из больницы в Элисте, а вывезен был матросом из Конго.
Нулевой пациент c COVID-19: загадка Мокрого рынка
Исследователи все еще спорят, кто был нулевым пациентом с COVID-19. По одной версии, это мужчина, купивший на Мокром рынке в китайском городе Ухань зараженную летучую мышь, по другой — женщина, которая торговала на этом рынке продуктами, по третьей — девушка, работавшая лаборанткой в уханьском Институте вирусологии. Кто из них на два года закрыл мир на карантин?
Предполагается, что все-таки лаборантка: она заразила своего парня, он пришел на злополучный рынок и заразил там торговцев и других покупателей, а оттуда вирус уже начал свое триумфальное шествие по всей планете.
Журналисты Fox News провели собственное расследование и утверждают: летучих мышей на знаменитом рынке вообще не продают. Китайскому правительству пришлось потратить кучу денег, чтобы отвлечь внимание от лаборатории. Вот что известно точно: вирус появился в Ухане, а от Мокрого рынка до Института вирусологии — несколько километров. Все такие истории напоминают сериал «Чернобыль»: пока чиновники пытаются скрыть катастрофу, страдают простые люди.
Китай в эти дни праздновал лунный Новый год. По данным агентства Associated Press, за шесть дней, пока власти скрывали информацию о вирусе, там заболело около 3 тыс. человек.
Но точно известно, кто был нулевым пациентом с коронавирусом в России, — турист, который вернулся из Милана. Диагноз ему поставили быстро, но близких он успел заразить еще быстрее, а там уже пошло-поехало.
«Тифозная Мэри»: первый нулевой пациент в истории
Мэри Маллон — первая в истории нулевая пациентка, первая бессимптомная носительница опасного заболевания. Газеты начала прошлого века называли ее Тифозная Мэри. На фотографиях это цветущая красавица, в карикатурах — злобная повариха, которая подбрасывает вирусы в кастрюли и сковородки.
Мэри родилась в Ирландии в 1869 году. Ее мать переболела тифом во время беременности, и все думали: эта девочка не жилец. Но Мэри росла здоровой, крепкой и очень самостоятельной. Ей было 15 лет, когда семья переехала в США.
Веселой ирландке нравилась новая страна, нравилось, что можно не думать о замужестве, быть свободной и отвечать за себя самой. В 19 лет она уже работала кухаркой: сначала в одном богатом доме в Нью-Йорке, потом в другом, потом в третьем. И везде повторялась одна история: хозяева и слуги начинали болеть тифом.
Мэри огорчалась, ухаживала за больными, искренне им сопереживала… Но когда слегли ее третьи работодатели и их маленькие дети, она быстро уволилась: «Неужто я приношу это несчастье?».
А хозяин дома нанял компетентного санитарного инженера Джорджа Сопера, который быстро вышел на след мисс Маллон. Мэри к тому времени уже работала на новых хозяев, в доме уже тяжело болели слуги, а дочь хозяев недавно умерла.
Когда Сопер попытался поговорить с Мэри, она едва не покалечила его серебряной вилкой: «Да мои руки чище, чем ваши мысли!». Дело кухарки передали в суд, и ее приговорили к трехлетнему карантину на острове Норт-Бразер: там изолировали разносчиков тифа.
Мэри не могла поверить, что все это происходит с ней на самом деле: она прекрасно себя чувствовала, выглядела совершенно здоровой, почему она должна сидеть на этом унылом острове? Выпустили ее под обязательство никогда не работать поварихой.
Недолгое время Мэри честно отработала прачкой, но тяжелый неквалифицированный труд был не по ней. Она поменяла фамилию на Браун и вернулась на кухню. Тиф следовал за ней. Найти ее удалось только через несколько лет в женской больнице, где она, работая поварихой, заразила 25 человек, один уже умер.
В этот раз Мэри отправили на карантин пожизненно. Когда она умерла в 69 лет, вскрытие показало: бактерии, которые вызывают брюшной тиф, жили в ее желчном пузыре.
Трагедия на берегу Эболы
В 1976 году в Заире школьный учитель Мабала Локела в поселке Ябмбуку на берегу реки Эбола наконец-то получил отпуск и поехал на охоту. Вернулся с трофеями: тушей антилопы и копченым мясом обезьяны. Вскоре он почувствовал, что ему худо: била лихорадка, суставы ломило от боли. «Ну все, — подумал Мабала. — Малярия».
В деревенской больнице за больными смотрели монахини без медицинского образования. Сестра Мария Беате выдала учителю таблетку жаропонижающего, сделала противомалярийный укол хлорохина. Долечиваться пациента отправили домой, а дома жена и шестеро детей. Учителю становилось все хуже: из всех слизистых сочилась кровь, даже из глаз и ушей. Мария Беате пришла навестить больного и всплеснула руками: такого она никогда не видела.
Сестра Беате умерла первой, потом стали умирать другие монахини, потом — их пациенты. В деревенской больнице было всего пять шприцев, а многоразовые иглы стерилизовали нечасто.
Потом умер и учитель. Хоронили его по всем канонам: родственники обмыли тело и до утра сидели рядом с покойным. А после похорон заболел 21 человек, а от них заразился весь поселок. Приехали столичные врачи, но и они ничего сделать не могли: про Эболу никто не знал, лечили от тифа и желтой лихорадки…
Вторая большая вспышка Эболы была в 2014 году, и ее нулевой пациент тоже точно известен — это двухлетний мальчик из деревни Мельянду в Гвинее, который заразился, играя с летучими мышатами в дупле дерева около дома. В этой деревне с умершим прощаются, обнимая его или просто прикасаясь к телу: так заразилось много людей, а они заразили других.
Все эти истории предпонесли миру жестокий урок: соблюдение техники безопасности в больницах, при общении с больными — никогда не формальность.
Фото обложки: Paul Thompson/FPG/Hulton Archive/Getty Images.