«Я не хочу парик. Просто сделайте мне губы поярче». Кто такие бьюти-волонтеры и почему это направление так важно

Вместе с фондом «Подари жизнь», который помогает детям с онкологическими и другими тяжелыми заболеваниями, рассказываем историю бьюти-волонтера Людмилы. Да, есть такая форма волонтерства. И это не игра, не заигрывание, а очень важная часть помощи тем, кто оказался в уязвимой жизненной ситуации.

Вот уже семь лет в свободное от работы время Людмила приходит в больницы к подросткам и их мамам, чтобы напомнить им о том, какие они на самом деле красивые и уникальные, несмотря на отсутствие волос, химиотерапию, набранный из-за тяжелого лечения вес и непрерывную больничную жизнь, в которой совсем мало места для заботы о себе.

Я просто хотела быть полезной

Еще в школе я знала, кем буду, когда вырасту. Если посмотреть давнишние фотографии, то у меня везде один и тот же имидж: зализанные в хвост волосы. Это из-за того, что у меня никогда не оставалось времени на себя — я всегда красила, причесывала и одевала всех своих одноклассниц.

Так я и встала на свой профессиональный путь, сначала занялась имиджелогией, а затем освоила профессии визажиста и стилиста по волосам.

Когда меня спрашивают, почему я стала волонтером, что на это повлияло, я не могу найти точного ответа. Нельзя сказать, что это был какой-то душевный порыв доброты и милосердия, у меня просто появилось осознанное желание где-то еще применить себя и свои силы, быть полезной.

Мне нравится приходить в больницы и делать макияж, прически, проводить мастер-классы для мам и подростков. Я не считаю это подвигом, просто прихожу и делаю, по сути, свою обычную работу. Мне кажется, это так просто.

«Держи обычное лицо»

Мой первый волонтерский опыт случился в Российской детской клинической больнице в 2016 году. В тот день в отделении проходил День красоты, и вместе с другими волонтерами мы делали мамам стрижки и окрашивание бровей.

Помню, как я шла и переживала, думала про себя: главное — не показывать, что мне их всех очень жалко. Я боялась обидеть кого-то своим тоскливым видом. Повторяла себе, что нужно держать лицо и относиться к мамам как к обычным клиентам на работе в салоне.

И кажется, у меня все получилось. Конечно, тот факт, что первый раз мы работали только с родителями, помог мне расслабиться и плавно погрузиться в волонтерство.

«Я такая красивая, оказывается»

Проект «Дни красоты» объединяет стилистов, мастеров маникюра, макияжа, парикмахеров — одним словом всех, кто готов приходить в больницы и бесплатно наводить красоту.

Так у мам и бабушек, которые месяцами не выходят из отделений, потому что не могут ни на минуту оставить больного ребенка, появляется возможность позаботиться о себе. Для многих это важно.

Была у меня такая история — одна мама привела за руку другую ко мне со словами: «Садись и сделай макияж, я тебе точно говорю, хорошо получится». Я предложила попробовать что-то совсем легкое, едва заметное. Мама согласилась и когда увидела себя после в зеркале — расплакалась. «Я такая красивая, оказывается», — повторяла она.

А однажды ко мне на макияж пришла мама без волос. Я немного удивилась, но оказалось, что она побрилась, чтобы поддержать сына. У мальчика началась депрессия после того, как от химиотерапии у него стали сыпаться волосы. Да, и такое тоже бывает.

Каждый раз, когда мамы смотрят в зеркало после нашей работы, я вижу, как у них повышается самооценка и появляются силы продолжать бороться. Интересно, что и детям передается их настрой — это заразительно, как смех.

Пусть даже эта эмоция будет минутной, ребенок успевает ее вдохнуть, и это хорошо заметно. Вообще я поражаюсь и восхищаюсь этими женщинами. Смотрю на них и понимаю: вот так надо держать себя в сложных ситуациях.

Подростки в больнице

Отдельная глава в моем волонтерстве — это работа с подростками. Я делаю им макияж и прически для фотосессий или выпускного вечера, который организовывает «Подари жизнь» прямо в больнице.

Была у меня сложная девочка, с ней до меня уже поработали, ей жутко не понравилось. Это была репетиция макияжа перед выпускным. Меня попросили сходить к ней в палату и попробовать исправить ситуацию.

Поднимаюсь наверх — девочка лежит, а ее мама плачет: «Ей ничего не нравится, она ничего не хочет». И я понимаю, почему девочка так настроена. У многих детей в больнице белоснежная, почти прозрачная кожа. Подобрать оттенок тонального крема для них очень сложно. Получилось, что ей сделали неестественно темный тон.

Я предложила попробовать другой: «Смотри, я буду наносить мазки, если ты увидишь, что это хоть немного темнее, чем ты хотела бы, я собираю вещи и ухожу, договорились?» Когда она увидела, что все получается совсем по-другому, она разрешила мне перейти к глазам.

И тут мы столкнулись с другой проблемой: девочка хочет макияж с ресницами, а у нее после химиотерапии нет ни ресниц, ни бровей. А чтобы приклеить накладные, нужно хоть что-то, иначе они просто соскользнут.

Но сказать этого ей я не могла, никогда не забуду эти ресницы. Пришлось приложить все свое профессиональное мастерство, чтобы ресницы получились и девочка осталась довольна и счастлива.

В день выпускного все тоже было непросто. Врачи запретили ей стоять, только сидеть в инвалидном кресле. Она была ужасно расстроена этой новостью.

Мы с мамой, как могли, старались разрядить обстановку. Шутили, называли ее принцессой, которая едет в карете, все как-то наладилось, мы сделали макияж и оставалось только надеть парик. Да, волос у нее тоже не было из-за химиотерапии.

Тут она подходит к зеркалу и говорит: «А я не хочу парик, мне и так нравится. Просто сделайте, пожалуйста, мне губы ярче». Это была огромная победа в ее психологическом состоянии и принятии своей внешности во время болезни, я была в тот момент абсолютно счастлива, что нам с ее мамой удалось девочку поддержать и дать ей силы поверить в свою красоту и уникальность.

Год спустя

Когда через год я снова ехала на выпускной в больницу, мысли у меня были такие: «Пусть в этот раз у всех подростков будут брови и ресницы, пусть у всех будут брови и ресницы».

И у моей девочки брови были. А еще — сильнейшая аллергия на окрашивание хной. Оказывается, она решила сама покрасить брови. И вот она сидит передо мной с ярко-красными, пузырчатыми бровями.

Делать нечего, нужно было ситуацию исправлять. Из разговора я узнала, что она мечтает стать визажистом, поэтому мы обсуждали с ней каждый шаг. Говорили, например, про основы колористики, я объясняла и показывала, как нейтрализовать красный цвет и сделать брови коричневыми.

Вообще с подростками работать трудно, но интересно. Вечный эксперимент и ощущение, что ходишь по минному полю, не знаешь, где ударит. Нужно очень аккуратно наступать, очень.

Клиент или пациент

Отличается ли работа в больнице от работы в салоне? И да и нет. В больнице нет зеркал, нельзя вымыть голову, под рукой минимум инструментов. Приходится напрягаться, выкручиваться, но от этого растет мастерство. Где еще я бы научилась клеить ресницы, когда вообще никаких ресниц нет?

Конечно, у меня в салоне нет и лежачих клиентов. Но я стараюсь не чувствовать разницы между клиентами. Не надо думать, что с мамами или с детьми в больницах что-то не так. Они это чувствуют. Особенно подростки.

На фотосессии, например, я веду себя так же, как с моделями на коммерческих съемках. Мамы и дети имеют право выбора, они могут диктовать правила, они могут чего-то хотеть или не хотеть. То есть я работаю для них: «Я ваш мастер, говорите, что вы хотите». Даже если это дерзкий подросток. Не надо с ними сюсюкать, надо стараться быть на равных.