Брюки из скатерти, или История лучшей подруги Дженис Джоплин, королевы блюза
Линда Гравенитес была художником по костюмам и по совместительству соседкой легендарной Дженис Джоплин, а впоследствии и ее лучшей подругой. Дженис обожала Линду за ее особое чувство стиля и новаторский подход к созданию вещей. Так, один из любимых нарядов Дженис — облегающие брюки и топ — Линда смастерила из обычной кухонной скатерти. Отрывок об этой забавной истории публикуем ниже.
Отрывок из книги Эллиса Эмберна «Дженис Джоплин — жемчужина рок-н-ролла»
Осенью 1967-го Линда Гравенитес стала соседкой Дженис. Линда была замужем за Ником, у них был сын. Однако когда из-за карьерных вопросов Ник вернулся в Чикаго в начале шестидесятых, Линда сказала ему: «Приятно провести время. Я остаюсь здесь и буду заниматься тем, что уже начала». Одна из немногих, Линда будет поддерживать отношения с Дженис всю ее жизнь: она станет дизайнером ее одежды, лучшей подругой и доверенным лицом. Сейчас Линда живет далеко в глуши секвойного леса рядом с рекой Рашен-Ривер, в нескольких часах езды на север от Сан-Франциско. Меня осеняет, насколько она похожа на битницу Софи Лорен — чувственная, умная и добродушная. Она носит удобные мягкие джинсы, темный хлопковый бадлон и замшевые походные ботинки. На своей солнечной кухне она мелет итальянский кофе и подает его в больших дымящихся кружках с молоком. После того как мы располагаемся в гостиной, где находится дровяная печь, ее пес Сидни, пылкий лхасский апсо (тибетский терьер), садится у моих ног, глядя на меня умными глазами.
Всего за несколько часов, которые я провел с Линдой, я понимаю, почему она стала соседкой Дженис. Она открытая леди без заморочек — прямолинейная, остроумная и сексуальная.
Я с легкостью могу представить ее как танцующей на столах в кофейнях Норт-Бич, так и женщиной-первопроходцем, следующей в составе каравана крытых повозок на запад. Сегодня она создает витражи для комиссионной торговли и работает над огромным окном для местной церкви.
В какой-то момент во время моего визита у меня появляется странное чувство дежавю, что Линда — это реинкарнация Дженис Джоплин. Один из нас произносит что-то смешное, и она начинает всем телом заходиться смехом, который проходит через несколько этапов и длится почти минуту. Сперва она откидывается на спину, давая волю вскрикиваниям и гоготанию. Потом вытягивает ноги в воздух и колотит ими, хихикая, повизгивая и вопя. Совершенно не сдерживаясь, она выжимает из себя удовольствие до последней капли, перед тем как сесть и вытереть глаза. Холеный серый кот запрыгивает с улицы на подоконник, чтобы узнать, из-за чего весь шум. «Это Жемчужина», — произносит Линда. Я не сразу осознаю, что Линда назвала свою кошку в честь Дженис, которая предпочитала прозвище Жемчужина.
Впервые Дженис услышала о Линде в 1967-м от Сэма Эндрю. Как-то Дженис сделала комплимент одной из рубашек Сэма, а он сказал, что это работа Линды. «Сходи в дом The Grateful Dead на улице Эшбери, — посоветовал он. — Там живет цыпочка, которая придумывает и шьет их для меня».
Приехав к Линде, Дженис принялась обсуждать с ней костюм для выступления на Monterey Jazz Festival, который должен был пройти в сентябре, через пару месяцев после Monterey Pop. «Мы сели и поговорили, и я нарисовала то, что, по моему мнению, подходило ей. И ей понравилось», — рассказывает Линда. В ответ на вопрос Дженис о том, что Линда делает в доме Dead, та сказала: «Парни сейчас в туре, а их жены уехали в Нью-Мексико. Они собираются купить там землю, так что я тут осталась присмотреть за домом».
В ходе разговора в тот день Линда призналась, что раньше была замужем за легендарным битником по имени Патрик Кэссиди. Дженис была сильно впечатлена, завопила и сказала: «Он один из моих мифических мужчин!» Линда убеждена, что привлекала Дженис в основном именно в связи с ее любопытством в отношении Патрика. «В общем, если я была замужем за Патриком, значит, и сама из себя что-то представляла. И ей было интересно понять, кто я такая. Я не была для нее просто кем-то, кто делает ей наряды».
Дженис нравилось, как Линда чувствовала стиль: «Неважно, как это выглядит, главное, чтобы это было, по крайней мере, так же удобно, как джинсы и футболка. Нужно, чтобы об одежде можно было забыть сразу после того, как ты ее надел. Она не должна стеснять движений. Потому что нельзя позволить себе быть застенчивым и одновременно заниматься тем, чем ты должен». Она представляла себе Дженис «женщиной-пиратом», которую она нарядит в вельветовые жилеты, штаны, шифоновые блузки с огромными пышными рукавами, кружевные туники и импозантные шляпы, украшенные блестками и бусами. С Линдой Дженис вскоре должна была преобразиться в модную, сексуальную хиппи.
Линда еще работала над костюмом Дженис для джазового фестиваля в Монтерее, когда The Grateful Dead вернулись в свой дом на улицу Эшбери и ей стало негде жить. «Можно, я пока остановлюсь у тебя на диване, чтобы закончить?» — спросила она, и Дженис согласилась. Когда костюм был готов, Линда сообщила Сэму, что переезжает в Марин, добавив: «Думаю, что я буду мешать Дженис».
«Слушай, Дженис говорила тебе что-нибудь по поводу того, что ты мешаешь? — спросил Сэм. — Она самая прямолинейная девушка на свете. Если бы ты мешала, она бы тебе уже сказала. На репетициях она говорит, что ей нравится жить с тобой. Так почему бы тебе не остаться?»
Как-то вскоре после этого Дженис стояла на кухне, смотрела на грязную посуду в раковине, а потом проговорила со вздохом: «Мне нужна мама».
«Я могу этим заняться», — заявила Линда. Она переехала к ней и стала делать все, чем Дженис не хотела заниматься, причем предугадывая, что нужно сделать, еще до того, как это осознавала Джоплин. Это включало все: от ведения хозяйства до причесок Дженис, которые были столь удачны, что она получила предложения сняться от Аведона для Vogue и Скавулло для Harper’s Bazaar.
Дженис пугала перспектива того, что на джазовом фестивале ей придется выйти на сцену с традиционными блюзовыми исполнителями вроде Би Би Кинга, Т-Боун Уокера, Клары Уорд и Биг Джо Тернера и выступать перед более возрастной аудиторией, неодобрительно относившейся к року и электрическим инструментам. Взбодрив себя, она выскочила на сцену, сказала «дерьмо» и завопила блюз. Зрители сидели в шоке, потом вскочили, зааплодировали и пустились в пляс по всему залу Horse Arena. «Ничего похожего не происходило за всю десятилетнюю историю фестиваля, — написал Ральф Глисон в Rolling Stone, — и ничего похожего после так и не случалось».
Глисон находился там, чтобы снять фильм для образовательного телевидения, и сойдя со сцены дрожащая Дженис спросила его: «Ты это снял?»
«Нет», — ответил Глисон, объяснив, что из-за вспышки паранойи ее менеджер отказался дать согласие на съемки выступления Дженис. Услышав о том, что никаких свидетельств на пленке «этого невероятного выступления», как назвал его Глисон, не будет, она была разочарована. «Нет сомнений в том, что это был день Дженис. Она завела их так, как их не заводили многие годы. Старые и молодые, длинноволосые и короткостриженые, черные и белые — все они отреагировали так, будто кто-то засунул провода под напряжением им в задницы».
Вернувшись в Сан-Франциско, Дженис обосновалась в квартире, которая благодаря Линде наконец-то была обустроена. Линда Гравенитес родилась в Южной Калифорнии, ее удочерили еще во младенчестве, и выросла она на краю пустыни рядом с Палм-Спрингс, в городке под названием Баннинг. В 1959-м несчастная и непослушная Линда уехала из дома на автобусе в Сан-Франциско, взяв только ту одежду, что была на ней, и обустроилась в Норт-Бич.
Примерно в середине шестидесятых Линда переехала на улицу Норт Пойнт, где двумя из ее соседей были Карл Готтлиб и Милан Мелвин. «Линда была красоткой, — рассказывает Карл. — Мы с Миланом просыпались около десяти или одиннадцати утра, узнавали, встали ли Линда и ее соседка по комнате, а потом вчетвером прогуливались по улице до площади Гирарделли, на самый верх, откуда виден залив. Там была маленькая кофейня под названием Portofino, в которой мы все пили кофе, читали газеты, смотрели на корабли в заливе, вдыхали запах шоколада с фабрики и выкуривали косяк. Это была идиллия. Есть определенные моменты в твоей жизни, о которых можно сказать: „Окей, если можно, то пусть время остановится именно сейчас“. Мы все оставались друзьями, и я знал, что Линда много чего делала для Дженис, шила, например».
Помимо Линды и Саншайн, растущий круг подруг Дженис теперь включал поэтессу Ленор Кэндел. Ее сборник поэзии «Книга любви», в котором было эротическое стихотворение «Трахаться с любовью: этап первый», вызвал сенсацию в 1966 году, когда из-за него полицией был проведен обыск в Psychedelic Shop.
Дженис и ее подруги были известны в районе Хейт как «леди-козероги». Рассказывает Линда: «Мы все четверо были козерогами — Сюзи Перри (девушка Стэнли Мауса), Саншайн, я и Дженис — и разгуливали по Хейт, хрипло смеясь и сжимая в руках бумажные пакеты с элем Rainier. Мы называли Rainier „зеленой смертью“. Он чуть крепче, чем обычное пиво, и c более насыщенным вкусом».
Ричард Хандген добавляет: «Когда леди-козероги шли по улице, они всех сметали со своего пути». Дженис носила джинсы, обтягивающие бедра, футболку и ее любимую куртку из комиссионного магазина, сшитую из черного вельвета и с рукавами из полкового знамени. «У Саншайн была самая плавная походка в мире, — говорит Линда, — а Сюзи Перри была очаровательна».
Дома Дженис делила обязанности по приготовлению пищи и часто делала свое любимое блюдо — спагетти с соусом песто. Рецепт ей рассказал бармен в Gino and Carlo’s, баре грузчиков в Норт-Бич, где она любила играть в пул.
Однажды любимый «Ангел Ада» Линды Сладкий Уильям принес ей кружевную скатерть, которую он прихватил в Free Store. «Держи, сделай себе что-нибудь из этого», — сказал он. Линда сшила дерзкую и вызывающую кружевную блузку, увидев которую, Дженис сказала: «Эй, сделай и мне что-нибудь кружевное».
«Ну, — ответила Линда, — принеси мне скатерть, и я сделаю». Дело было поздним летом или ранней осенью 1967-го, и Big Brother предстоял концерт в Солт-Лейк-Сити. На вечеринке после шоу Дженис приметила элегантную кружевную скатерть на буфетной стойке. Украдкой подойдя к администратору, которая неискренне восхищалась выступлением Дженис, она сказала: «О! Я мечтала о такой кружевной скатерти».
Администратор сказала: «Это первый раз, когда ее постелили, терпеть ее не могу».
«Серьезно?»
«Да. Можете взять, если она вам нравится».
Дженис сразу же принялась переставлять посуду и бутылки на другой стол и носила скатерть под мышкой весь оставшийся вечер. После ее возвращения в Сан-Франциско Линда сшила из скатерти восхитительный наряд. «Штаны обтягивали бедра, — замечает Линда, — и я оставила видимым небольшой треугольник кожи. Топ был прозрачным, но не штаны — их я обшила легким фиолетовым хлопком дакрон».
«Куда она надевала этот костюм?» — спрашиваю я. «Да она заносила его до дыр!» — отвечает Линда.
Фото обложки: Дженис Джоплин, Калифорния, 1967 / Getty Images.