«Я просила маму брать меня в морг»: история девушки, которая делает макияж мертвым

Мне 32 года, и я — хозяйка двух похоронных бюро в Самаре, а еще танатопрактик. Я бальзамирую тела покойных и делаю им посмертный макияж. Родственники, конечно, не любят мою работу, только бабушка смирилась. Мы как-то обсуждали с ней танатомакияж, и она сказала: «Накрасишь мне синие тени и красную помаду».

Все началось, когда мне было шесть лет и я увидела иностранный фильм, где у главного героя было свое бюро. Мне показалось, что это престижный бизнес. А так как мама всю жизнь проработала медиком, я начала просить ее взять меня с собой в морг. Мне было интересно. Я не боялась покойных, но помню, что, впервые увидев мертвое тело, испытала страх самой смерти.

В том фильме из моего детства похоронный бизнес выглядел красиво. За рубежом тратят огромные суммы на похороны, сама индустрия функционирует иначе. Похоронное бюро может находиться в жилом доме — владелец в одном месте и живет, и работает. В России, кстати, совсем иные правила. Бюро можно открыть только на определенном расстоянии от жилых домов, школ и детских садов.

Подумав, я решила стать патологоанатомом или судмедэкспертом.

В какой-то момент я узнала, что без медицинского образования можно работать танатопрактиком. Но есть нюанс: без собственного похоронного бюро устроиться на такую работу практически нереально, конкуренция слишком высока. Тогда я решила действовать.

Обучение на танатопрактика я проходила в Москве в Институте обрядовой культуры и в Новосибирском крематории Якушиных. Я узнала все о традициях похорон, изучила азы бальзамации и танатомакияжа. Потом началась практика в морге. Я уже там бывала, видела тела и думала, что меня ничем не испугать. Оказалось, нет. Первое время было трудно выдержать вид манипуляций, которые проводят во время бальзамирования. Именно на практике многие мои одногруппники сошли с дистанции. Они пришли в профессию с романтическими представлениями, думали, что будут наносить красивый макияж усопшим. Практика открыла им глаза.

Я дошла до конца и в итоге открыла собственное похоронное бюро в Самаре. В российской похоронной индустрии есть женщины на руководящих должностях, но в основном здесь правят мужчины. Они думают, что я тут ненадолго, что не справлюсь и закроюсь. А я уже открыла второй похоронный дом и лично контролирую все рабочие процессы. Но моя основная специализация — бальзамация и посмертный макияж.

Очень дорогая косметика

В Самаре танатопрактиков представляю только я, в основном здесь работают бальзаматоры. Это бывшие санитары из моргов без навыков современной танатопрактики, которые могут в посмертном макияже использовать крем «Балет».

Для танатомакияжа не подходит обычная косметика из масс-маркета, исключением могут быть разве что тени, краска для бровей и помада. Обычные тональные кремы просто растекаются, так как кожа покойного очень холодная. Нужно учитывать, что лицо мертвого человека иногда меняется до неузнаваемости — оно имеет свойство синеть, и эти синие пятна ничем не замазать, кроме профессиональных средств.

Танатокосметика намного дороже продуктов Chanel и других люксовых брендов — 10 мл специальной краски стоит около 3,5 тыс. руб. Продукты производят не только за рубежом, но и в России — Новосибирский крематорий, например, создает средства для посмертного макияжа. Недавно на рынке появился специальный танатогель, который помогает разгладить морщины и «поднять» губы. Танатопрактики, как современные косметологи, могут сделать лицо моложе.

Все раны я зашиваю, поливаю воском и выравниваю лопаточкой, чтобы не было видно швов. Кончик носа или весь нос делаю из воска. В основном я работаю в Самаре, но выезжаю и в ближайшие города: Сызрань, Тольятти. С собой вожу большой чемодан с косметикой на 45 тыс. руб. Набор для бальзамации обычно брать не приходится, потому что покойный в другом городе уже забальзамирован, и меня приглашают как визажиста — сделать посмертный макияж или что-то подкорректировать.

Нормализовать тему

Когда я только начинала работать танатопрактиком и говорила клиентам про посмертный макияж, то у них глаза на лоб лезли. Приходилось красить бесплатно, чтобы нормализовать услугу. Сейчас, если поступают женщины, я по умолчанию наношу им косметику: тональную основу, немного туши для ресниц и помаду естественного оттенка. Стоимость танатомакияжа начинается с 1,5 тыс. руб.

Часто я делаю усопшим макияж или маникюр, который они носили при жизни. Ко мне однажды поступила женщина, чьи родственники принесли фотографии с ее свадьбы, любимую помаду и красный лак для ногтей. Иногда приносят духи, а если близкие покойного упоминают их в разговоре, то мы сами ищем пробники ароматов и наносим. Если фотографий нет, то я спрашиваю о любимых оттенках помады покойной, предлагаю свои варианты.

У меня еще не было случаев, когда близкие покойных оставались недовольны работой. Когда я заканчиваю макияж, то отсылаю им фотографии на утверждение. Если клиентам что-то не нравится, то исправляю и снова отправляю снимки.

Иногда родственники отказываются от посмертного макияжа. Недавно ко мне поступила молодая женщина, которая в силу своей болезни постоянно спотыкалась и падала, — у нее все лицо было в синяках. Близкие отказались от посмертного макияжа. Я подумала, что в силу финансовых возможностей, и предложила сделать бесплатно, но снова получила отказ. Возможно, им было просто не принципиально, но в моей практике бывали действительно вопиющие случаи отношения к покойным.

Помню женщину, которая хоронила дочь. При жизни у них были непростые отношения, и она не хотела ни за что платить. О посмертном макияже речи не шло, но женщина говорила, что даже мыть тело не нужно. Я считаю, что человека нужно достойно проводить в последний путь. В итоге я не взяла этот заказ.

Желающих работать — много

Своих сотрудников я отбираю самостоятельно. Со мной работают только те, кому интересно развиваться в сфере ритуальных услуг. Неподходящие люди сами сбегают через несколько дней и отключают телефоны. Они просто не выдерживают психологической нагрузки, их напрягает вид гробов и траурных венков. Однажды у нас уволилась сотрудница после двух дней — потому что ей приснился гроб.

Работать на самом деле хотят многие. Скоро стартует мой первый обучающий курс для танатопрактиков, на который записались больше 60 человек со всей России, всем 18–25 лет. Мне даже пишут девочки-подростки, мечтающие стать бальзаматорами и танатопрактиками. По своему опыту могу сказать, что одного желания мало. Психологически неустойчивому человеку в этой профессии тяжело. Мне самой до сих пор трудно работать с детьми. Все остальное — смерть от болезней или старости — мне удалось принять.

О бактериях и ядах

Мало кто понимает, сколько рисков в работе танатопрактика. Мы контактируем с мертвым телом, на котором скапливается большое количество бактерий. В танатокосметике, конечно, содержатся антибактериальные вещества, но в процессе работы можно подцепить все что угодно. Еще очень вреден для живого человека формалин, который используется в бальзамировании. Один раз я обожгла его парами слизистую носоглотки, пришлось потом литрами пить воду, потому что все ужасно сушило.

Пережить утрату здесь и сейчас

У меня есть сын, ему девять лет. Он уже присутствовал на похоронах и бальзамации, помогает нам летом убираться на кладбищах. Работать в бюро он не хочет, но уже знает, что такое смерть. Мы однажды хоронили молодую женщину, чей восьмилетний сын не присутствовал на похоронах. Бабушки решили ему не говорить о смерти мамы. Сказали, что она уехала. Я считаю, что это неправильно. Ребенок должен пережить утрату здесь и сейчас. Это нечестно, что он ждет возвращения мамы, а этого не случится. Когда он подрастет и ему объяснят, что мама умерла, то неизвестно, простит ли он родственников, что не дали ему попрощаться…

Когда новый человек при знакомстве узнает мою профессию, у него шок.

Многие говорят, что я работаю только за деньги. Но не все упирается в финансы. Я помогаю людям в трудную минуту и понимаю, что живу не зря. И с радостью иду на работу.