Обнаженное тело — это не про пошлость: художница Светлана Чимитдоржина об автопортретах без одежды и женской красоте

Обнаженка? Так себе слово. Обнаженное тело — совсем другое. Но к произведениям искусства, где в центре работы именно оно, все относятся по-разному. Кто-то любуется, кто-то ханжески прикрывает глаза (да, до сих пор), кто-то ищет смысл.

У художницы Светланы Чимитдоржиной (псевдоним: Светлана Чимид) ключевой объект в работах —это обнаженное женское тело. Она рисует с натуры. Себя, других женщин. И делает это совсем не для того, чтобы просто продемонстрировать красоту женского тела. Она считает, что это позволяет лучше увидеть человека.

Спросили у Светланы, каково это, когда твое обнаженное тело видят десятки посетителей на выставке. А заодно попросили ее раскрыть тайный смысл отдельных ее картин. Дальше — только прямая речь.

Рисовать себя обнаженной — смело

Я не смущаюсь рисовать и показывать на выставках свое обнаженное тело. Мне кажется, дело в профдеформации. На парах в художественном институте перед студентами одновременно стоят несколько обнаженных натурщиков — это привычная обстановка.

Пока я работаю над картиной, меня вообще ничего не тревожит и не волнует. Только потом, среди посетителей, мне может стать слегка некомфортно, но это быстро проходит. Для меня демонстрация тела на картинах — это не про пошлость, это про вызов, смелость, внутреннюю силу.

Во вдумчивой художнице спрятан шкодливый подросток. В жизни я не люблю показывать тело: топу предпочту футболку или свободное худи. На картинах, наоборот, одежда мешает.

Одежда, макияж — это все лишние визуальные коды, они сбивают, уводят от сути. Конечно, одетой девушку я тоже могу нарисовать, если это будет необходимо по задумке и будет передавать идею. Но просто так я не хочу загромождать картину.

Стиль работы и последние картины

Сейчас в основном я работаю в трех направлениях — текст, фигуратив и «новый пейзаж».

В тексте (на работах, где используются слова. — Ред.) превалируют слова «я», они роем атакуют холст, будто стекают по нему. В своих новых работах я использую зеркала в старинных рамах, на которых размещаю неоновые буквы.

Еще меня очень завораживают водовороты, ураганы. Они большие, и рядом с ними я чувствую себя маленькой. Поэтому я обращаюсь к технике пейзажа и совмещаю его с плоскими геометрическими фигурами, создавая контрасты. Посреди бархатных облаков появляется лишенная светотени, абстрактная бронзовая звезда.

В фигуративе я тоже могу проявить свое «я» — с помощью ритмов и линий тела передаю свои мысли. Ведь если человек — это его мысли и тело, то одно выражает другое. Именно в фигуративных работах я почти всегда рисую женщин. Через женский образ можно передать всю палитру эмоций. Женщине идут эмоции, они цветут на ней.

Образы женственности в работах

При слове «женщина» мне в голову приходят гендерные роли, матриархат, патриархат, феминизм, пресловутые идеалы красоты, предубеждения. Но я хочу видеть на своих картинах просто женщину.

Например, на картине «Смелость» — мягкие черты лица с решительным взглядом тонут в оранжевой краске, символе смелости. Портрет, несмотря на точеность и аккуратность, все равно сильный, монументальный. Собранный сзади хвост похож на воинственный головной убор. Контрастность мягкости и сильных поз, выражений лица.

Люблю «пропустить» ресницы, брови, показать красоту женщины только через скульптуру лица. Мягкие надбровные дуги, круглый лоб. Черепа мужчины и женщины кардинально разные. Как бы ни менялись стандарты красоты, в образе меня цепляет сам скелет — пропорции таза к плечам, пластичность. Мне нравится изображать, как сядет, встанет, скрестит ноги, пойдет женщина.

В наше время много вторичных признаков женственности (ресницы, брови, каблуки), я сама люблю и пользуюсь бьюти-сферой, но в работах говорю о том, что для меня действительно важно и красиво.

Моя женщина красива по умолчанию, ей не надо стараться. И героиня не заигрывает с сексуальностью, это делает ее по-детски наивной и открытой, ей хочется доверять.

Разница между античной обнаженной женщиной и современной

Раньше женщину видели украшением, цветком. Сегодня хочется транслировать женский образ через глубину и силу. Как будто современная женщина не знает, что красива, у нее нет цели быть такой, но она таковой является, без каноничных поз, лоска.

Например, прерафаэлиты любили рисовать женские локоны, вообще волосы были для них символом мягкости и красоты. В моих работах волосы уходят на второй план — нет объема, они скорее мокрые и облегают голову и лоб.

Понимание женщины в целом менялось со временем. Мне близок первичный образ женщины — Венеры Виллендорфской: плодовитость, мать, тепло. Сейчас женщину изображают сильной, независимой, красивой, но до конца понять, какая она, мы сможем только спустя время.

Когда я создаю работы, то ставлю перед собой много целей. Бывает, пробежал образ, хочется с помощью своих навыков и ассоциаций его передать. Чтобы другой человек сказал: «А-а-а, да, я понял, что ты имела в виду». Возможно, вы и словами не смогли бы точно описать, о чем вы думаете, но через произведение все равно поняли друг друга.

Какая для меня красота

Красота для меня — это изящно сложенные ритмы, формы и цвета. Ну вот запали в душу эти особенные прямые линии глаз и носа, вверх идущие, прямые брови — и все, больше ты их не забудешь.

Мне нравится понятие японской эстетики «ваби-саби»: ваби можно перевести как «скромная, простая и непритязательная красота», а саби — это налет старины, подлинность и умиротворение.

Но и от пониманий современных модных тенденций я не отказываюсь. Мне нравится, куда идет мода на красоту сейчас, — монохром, clean girl make-up, минимализм.

Такое ощущение, что мы движемся к простоте и к чему-то большему, чем мы сами, — без рюшей, лишних деталей. Тогда у нас будет место подумать о важном.

Фото: личный архив.