«Я никогда, никогда не смогу тебя забыть». Джейн Биркин — о любви, таланте и самой себе

О Джейн Биркин написано уже столько, что мы не будем собирать слова и стандартные формулировки. Только прямая речь.

Из жизни ушла Джейн Биркин — икона стиля, моды, кинематографа, одна из легендарных красавиц. Ее голос знают все — «Je t'aime moi non plus». Ее образ с корзинкой, в голубых джинсах и белой футболке — уже канонический.

Ее жизнь всегда казалась удивительной — мужчины, прекрасные дети, красота и легкость. И мы вспоминаем ее отрывками из ее дневников, «Дневник обезьянки» и «Post-scriptum», вышедшие на русском языке в издательстве «Синдбад».

1959

Родители долго не могли выбрать мне имя. Матери хотелось чего-нибудь пооригинальнее, и она — неслыханное дело! — предложила назвать меня Джорджианой; вроде бы была когда-то некая графиня Джорджиана Бедфорд. Но отец счел, что от этого попахивает снобизмом, и сказал: «А может, лучше Джейн? Как на рекламе сексуальных трусов?» Отец любил вещи попроще.

1961

Упражнение «I must increase my bust». Проделать 100 раз, и тогда грудь увеличится. Я чувствую себя настолько отверженной! Каждый раз, когда у меня появляется повод быть довольной собой, обязательно найдется кто-нибудь, кто скажет: «У тебя ни наверху ничего нет, ни внизу ничего нет. Зря стараешься!» А остальные подпоют: «Да ты просто half- caste!» Или еще: «Ты не девочка, ты парень!»

И я чувствую, что я не такая, как все. Но я и правда не такая, как все. «Зачем ты носишь лифчик, если у тебя нет груди?» Откуда я знаю зачем? Может, мне просто не хочется быть белой вороной. Надо мной и так все смеются, и за спиной, и в лицо, из-за того, что я медленно развиваюсь. Например, кто- нибудь найдет желудь, молодой желудь.

Джейн Биркин и Дэвид Хеммингс на съемках фильма «Фотоувеличение» Микеланджело Антониони, 1966

1966

На вечеринке встретила Уоррена Битти; он сказал, что видел меня в Риме с Джоном. Я ему нравлюсь; он расточал мне комплименты и без конца говорил про меня Джону всякие любезности. По его словам, я умею смешить и он подумывает о том, чтобы предложить мне роль в своем будущем фильме.

В субботу он был на утреннем представлении «Отеля…», но таинственным образом исчез после антракта. Джон повел себя очень мило, потому что я решила, что спектакль провалился, а Уоррен счел меня бездарью.

1968

После ужина Пьер испарился, а я потащила Сержа на танцпол. К моему изумлению, он двигался ужасно неуклюже и постоянно наступал мне на ноги, из чего я вывела, что он совершенно не умеет танцевать. Это невероятно меня растрогало. Я поняла, что все его высокомерие и презрение — не более чем маска, за которой скрывается поразительно робкий и ранимый человек.

Мы изрядно выпили, и Серж пригласил меня в «Распутин» — русский ночной клуб. Он заказал оркестрантам «Грустный вальс» Сибелиуса, и они проводили нас музыкой до такси, на котором мы собирались отправиться еще куда-нибудь. Серж совал им в скрипки стофранковые банкноты, шепча мне на ухо: «Все они продажные твари, такие же, как я!»

Джейн Биркин на демонстрации в поддержку легализации абортов, 1972

1972

В ноябре я впервые в жизни приняла участие во французской манифестации. У меня была назначена встреча с Дельфиной Сериг в ее квартире, которая выходила на площадь Вогезов. Сами Фрей приготовила нам яйца всмятку, чтобы морально поддержать нас перед поездкой в Бобиньи.

Меня это страшно тронуло, потому что на улице Вернёй всю эту историю восприняли крайне враждебно. Мы побаивались, что собравшиеся мужчины устроят беспорядки и это обернется катастрофой, потому что процесс проходил при закрытых дверях. Я помню, что в толкучке выронила свою корзину и ползала, собирая свои вещи.

Помню чувство солидарности, объединившее не знакомых между собой женщин. Разумеется, я выступала за легализацию абортов, понимая, что женщины из богатых семей легко могли позволить себе поехать в Англию или в Швейцарию, не заботясь о расходах и не мучась угрызениями совести.

1974

Неделю спустя мне звонит секретарь Клода Франсуа. «Нет, я не буду фотографироваться обнаженной», — сразу отрезала я. «Здесь какая-то ошибка, — принялась втолковывать мне девушка. — Клод сказал, что с вами обо всем договорились. „Джейн не против“ — это его слова…»

Ничего подобного, ответила я, пусть он сам мне позвонит, и я все ему объясню. И он, конечно, позвонил! Долго рассказывал, что Ги Бурден задумал серию потрясающих фотографий, по смелости не сравнимых ни с чем, что я делала до сих пор. Он хочет «зайти за грань».

«Никакой обнаженки», — снова повторила я, но он меня не слушал. «Ги Бурден — гениальный фотограф! У нас великолепная студия! Это просто фантастика — естественное освещение, все абсолютно натурально…» И прочее в том же духе.

Если он читал мое интервью, сказала я, он все поймет. Я терпеть не могу голых фотографий, потому что нахожу их скучными. И нисколько не сексуальными. Я снимаюсь в духе «секси», но никогда — полностью обнаженной. Например, в джинсах и плаще — и это совсем другое дело. Он сказал, что его журнал против извращений. А я сказала, что я — за.

1980

Ну вот, нас вышвырнули из отеля. Прелестно! Говорят, больше нет мест. Что касается меня, так я даже рада. Завтра переезжаем. Еще два дня покатаемся на лыжах и поедем в Венецию. Если хватит денег, проведем в Венеции вечер. А у девочек будет возможность лишний день покататься на лыжах.

Джейн Биркин и Серж Генсбур, 1972

1981 (Сержу Генсбуру)

Пожалуйста, поверь мне: я никогда, никогда не смогу тебя забыть. Я не хочу тебя забывать. Эта ужасная полоса должна когда-то закончиться, ты согласен? Я могла бы ужать это свое письмо до одной строчки: «Моя любовь с тобой навсегда».

Знай: если тебе понадобится, чтобы я была рядом, я приду. Моя личная жизнь ничего не меняет в моей преданности тебе. Это разные вещи. Разве мы не в состоянии вырваться за рамки банальности, стать людьми, которые без горечи вспоминают все, что у них было хорошего? Или я требую слишком многого?

«Дневник обезьянки», Джейн Биркин
купить
Добавить отзыв

1985

Сегодня вечером я устала от одиночества, я подыхаю от собственной заурядности и безликости, я считаю себя ничтожеством, меня преследуют женщины, которых я люблю больше, чем себя.

О, лицо Кински, Фанни Ардан, о, талант, смелость, меткие высказывания, а мне нечего сказать, ничего интересного, сплошное бессилие, неблагодарность, я ненавижу книги, которые обо мне пишут, я бы приплатила, чтобы только этого не делали, я пожертвовала бы состоянием, чтобы Луи забыл о моих детских дневниках, ну почему я поддалась соблазну? В надежде, что это сделает меня интересной?

И вот, при ближайшем рассмотрении я таковой не являюсь, при ближайшем рассмотрении ничего нет, никаких метких высказываний, все мелко, куски дилетантской писанины, надерганные неизвестно как, я ничто, ничто.

Джейн Биркин с дочерью Шарлоттой Генсбур, 1994

2004

Я набрела на коврик, который кладут в ванную, чтобы не поскользнуться, он валялся в траве под дождем. Мне это на- помнило о маме, о том, как она вставала на такой же коврик, чтобы выпрямиться; я сказала Танги, что у мамы всегда были гениальные мысли.

Вообще, я горжусь своей мамой, но, увидев этот коврик, загрустила, мои чувства всегда несвоевременные, они никогда не приходят, когда их ждешь. Я не такая храбрая, как мама, я такая жалкая, и все это видят. Но этот коврик вызвал во мне чувство безвозвратной потери.

Дети живут своей жизнью, а моя жизнь без нее… говорить, обижаться, смеяться с кем-то… смеяться над кем-то… Она всегда была на конце провода, может быть, так же и я однажды буду для своих дочерей на конце провода.

2012


Все по новой! Клиника Авиценны. Я вернулась туда, проведя вне ее стен неделю, пришлось отказаться от поездки в Канаду, у меня зуб на зуб не попадал, температура поднялась до 39,6. Спасибо, Габ была рядом.

Так, с клацающими зубами я села в такси; мне сделали рентген в отделении пульмонологии и сказали, что нужно остаться в больнице. Третий бронхит за два месяца, два из них только за последний, зато я забыла о кошмаре с венами, когда приходилось умолять медсестер не начинать снова.

Когда ты впервые попадаешь в клинику, все так необычно, ты наивен, я трусила, все мне было в новинку. Будь мужественной, Джейн! Ну-ка, придай лицу другое выражение.

«Post-scriptum», Джейн Биркин
купить
Добавить отзыв

«Она вышла на сцену, в черном пиджаке, черных джинсах, кроссовках. И запела — тем самым голосом, который мы все знали. И она была той женщиной, которой не касаются все эти истории про возраст. Она была человеком, который живет на полную свою жизнь, вот она, моя жизнь, я ее придумала, я ее живу, о чем вы», — так рассказывали нам те, кто в прошлом году был на ее концерте в Антибе, одном из последних концертов. Вскоре она перестала выступать из-за проблем со здоровьем.

Фото: Getty Images