Эрез Зелински-Розен: «Аромат должен рассказывать личную историю»
Знойный юноша Эрез Зелински-Розен — поклонник «голых» маек и кожаных браслетов в три слоя. А еще владелец единственной в Израиле парфюмерной марки Zielinski & Rozen и автор всех композиций в линейке. Которая, кстати, меняется нон-стоп, потому что Эрез считает парфюмерию делом настроения, а не мер и весов.
Эрез, давайте разберемся с названием: кто такой Зелински, а кто — Розен?
Розен — мой отец, он еврей. А Зелински — прадед по материнской линии, поляк. Использовать его фамилию мне показалось правильным: с него, по сути, и началась моя марка.
Как это произошло?
Как все лучшие вещи в моей жизни — случайно. Я переезжал из Израиля в Европу, занимался оформлением документов. Залез в коробку с семейными бумагами, где нашел записную книжку прадеда — толстую, исписанную столбцами слов и цифр, заполненную от первой до последней страницы. На польском, конечно. Выяснилось, что это сборник косметических рецептов и парфюмерных формул. Прадед был парфюмером, о чем я не знал.
И вы сразу пустили свое интеллектуальное наследство в дело?
Это случилось позже. В то время я и правда занимался косметикой — у меня была своя фабрика в Болгарии, рядом с Долиной роз, и большая сеть магазинов в нескольких странах. Но рецепты дедушки были, что называется, теплые ламповые, использовать их при тогдашних объемах производства не получилось бы.
Вам было комфортно в статусе владельца серьезного бизнеса?
И да, и нет. C одной стороны, управлять большой машиной интересно, это достойный челлендж. С другой — ты не можешь одновременно и быть бизнесменом, и сидеть в лаборатории, вручную смешивая духи. Но больше всего на свете мне как раз-таки нравилось заниматься последним — нюхать душистые вещи, возиться с пробирками и пипетками, создавать то, что тронет другого человека до глубины души.
Поэтому решили продать свою компанию?
Точно. И вернуться домой, в Израиль. Правда, оказалось, что продажа фирмы и покупка билета в один конец — лишь первые шаги. В Европе я прожил более десяти лет и совершенно потерял связь с родным городом. Тель-Авив скоростной, за это время изменился он сам и люди, даже те, кого я когда-то хорошо знал. На родине я чувствовал себя потерянным — до тех пор, пока однажды ноги не понесли меня в Яффо. Это старая часть Тель-Авива, его южная окраина с лавками, мастерскими, блошиным рынком. Да вы сами, наверное, знаете, там всегда много русских.
Именно там сейчас работает ваш магазин
Самый первый, да. В общем, я пришел в Яффо — рыночный день в разгаре, вокруг суетятся художники, ювелиры, уличные музыканты, всякие фрики — и почувствовал, что если город меня и примет обратно, то именно здесь. Снял небольшое помещение, купил душистые масла и принялся без фанатизма, без особых надежд смешивать духи.
По тем самым дедушкиным рецептам?
В том числе. Но когда ко мне стали заходить первые покупатели, я быстро понял, что многим нужно нечто большее, чем готовая смесь масел. Им нужно, чтобы аромат рассказывал их личную историю. Через меня: я в этой конструкции превращался в простого слушателя и летописца. Так я пришел к формату индивидуальной парфюмерной консультации, который люблю и практикую до сих пор.
Сколько таких консультаций в день можете провести?
Максимум три, и даже тогда к концу дня буду как выжатая тряпка. Это очень выматывает: я пропускаю через себя много чужих эмоций, как хороших, так и негативных. Запахи, которые я даю пробовать клиенту, вызывают самые разнообразные воспоминания, — то, что в моей памяти связано с праздником, для кого-то может пахнуть смертью близкого человека.
А чем для вас пахнет Москва?
Если честно, я пока не понял. У меня такое впервые: всем моим клиенткам из Москвы на наших сеансах нравятся совершенно разные вещи. Нет никакого паттерна. Это сводит меня с ума.