«Таково предубеждение науки: женщины должны походить на мужчин». Как работает неравенство

«По мере того как женщины получают больше свободы, что мешает мужчинам развивать в себе более коллективные черты — другими словами, больше походить на женщин?» — американская журналистка и психолог Дарси Локман, автор книги «Право на гнев. Почему в XXI веке воспитание детей и домашние обязанности до сих пор лежат на женщинах», разбирается в проблеме, наблюдая за академической средой.

Отрывок из книги Дарси Локман «Право на гнев. Почему в XXI веке воспитание детей и домашние обязанности до сих пор лежат на женщинах»

Социологи отслеживают, как менялись гендерные стереотипы на протяжении десятков лет. За последние тридцать лет женщины стали говорить о себе менее стереотипно. Они чаще отмечают стремление к свободе и самостоятельности. Принято считать, что свобода — мужская прерогатива, предполагающая компетентность, решительность и независимость. При этом женщины все так же говорят о своей общности (коллективности) — это не изменилось. Общность, преданность всегда считалась женской чертой, связанной с экспрессивностью, теплом и заботой о других. Сегодня женщины чувствуют больше свободы, но не меньшую общность, чем их предшественницы в 1970-х. Точно так же о большем чувстве свободы по сравнению с прошлым говорят современные мужчины (хотя рост здесь наблюдается не такой заметный, как у женщин), а вот общность не изменилась никак — они никогда не уделяли ей особого внимания.

Как мы видим и на работе и дома, женщины стали больше походить на мужчин, но от этого не стали меньше женщинами (а мужчины стали только еще больше мужчинами). «Конечно, мне стыдно, — сказала Гретхен, когда мы обсуждали заботу о других людях, заботу, совершенно чуждую ее мужу, — если я поступаю с мужем так, как он поступает со мной».

По мере того как женщины получают больше свободы, что мешает мужчинам развивать в себе более коллективные черты — другими словами, больше походить на женщин? Мало кто задается этим вопросом. В статье 2015 года социальный психолог из Университета Британской Колумбии Тони Шмадер и коллеги указали на то, что огромное количество исследований посвящается изучению и преодолению «психологических барьеров, которые препятствуют женским амбициям, результативности и продвижению в профессиях, где доминируют мужчины (например, в науке, технологиях, инженерии и математике)… Однако никто не занимается изучением проблемы отсутствия мужчин в коллективных профессиях (например, сиделки, воспитатели в детских садах, быт и уход за детьми)». Таково предубеждение науки: женщины должны походить на мужчин.

В этой мысли есть своя логика. Свобода ассоциируется с более здоровой самооценкой. Или, лучше сказать, самооценка выше у людей, которые чувствуют себя сильными, независимыми и уверенными. Коллективность и общинность, напротив, ассоциируется с низкой самооценкой — точнее говоря, самооценка ниже у людей, которые считают себя сердечными, экспрессивными и уступчивыми.

Самооценка у мужчин, по сравнению с женщинами, в целом выше на всех жизненных этапах, при этом наибольшая разница наблюдается в старшей школе, после чего она сокращается, но так и не исчезает. И это далеко не всегда «реалистичная самооценка», как говорят в моей сфере деятельности. Например, у студенток Принстонского университета больше шансов закончить обучение с блестящими оценками, но их однокурсники-мужчины оценивают собственную «интеллектуальную уверенность по сравнению со среднестатистическим человеком их возраста» выше, чем девушки. Это, безусловно, связано с разной степенью ценности, которую мы придаем свободе и общности — категориям, которые на самом деле не должны противоречить друг другу.

В свободе может быть сопереживание, а в общности — сила; посмотрите на успех, помимо прочих, таких организаций, как «Матери против пьяных водителей» или «Матери, требующие принятия мер против вооруженного насилия». Вспомните Международный женский день на заре его существования, когда праздновали революционную политическую активность матерей вне дома, их женскую работу как общественных организаторов. Но постепенно общественное признание значения женской социальной активности снизилось, и праздник теперь чествует женскую преданность семье.

Как отмечают социологи Стэнфордского университета Сесилия Риджвей и Шелли Коррелл: «Многовековая гендерная система западного общества интересна не тем, что она никогда не меняется, а тем, что она, с одной стороны, переосмысливает, кто такой мужчина и кто такая женщина и чем они занимаются, а с другой стороны, сохраняет основополагающий принцип, говорящий о том, что, какими бы ни были различия, в конечном итоге мужчины все равно доминируют». Женщины могут превосходить мужчин по многим традиционным показателям успеха — таким как образование, трудоустройство и заработок, но материнство остается барьером на пути к реальной свободе. Женщины никогда не обретут такую же силу, как мужчины, пока дома их желания и комфорт значат меньше, чем желания и комфорт мужчин.

В 2018 году гендерная разница в заработной плате в британских университетах составляла 15%. Притом что в Великобритании студентки составляют 56%, а женщины-преподаватели 40%, меньше четверти штатных профессоров — женщины. Колумнист Wonkhe, веб-сайта, посвященного политике в области высшего образования, профессор Брюс Макфарлин из Бристолького университета объясняет это «серьезное упущение» обязанностями, которые женщины-преподаватели берут на себя намного чаще, чем их коллеги-мужчины. Он отмечает, что переизбыток женщин наблюдается в таких сферах, как «академический быт»: консультации, наставничество, работа в комитетах. Все это способствует процветанию университетского сообщества, но эти коллективные занятия не приводят к карьерному росту. Эмпирические исследования показали, что по этой причине женщинам нужно гораздо больше времени, чтобы стать старшими лекторами или адъюнкт-профессорами. Напротив, мужчины посвящают время исследованиям и научным работам, которые продвигают их карьеру.

Женщины вносят больший вклад в университетское сообщество, но жертвуют при этом властью и влиянием. Макфарлин утверждает, что только женщины могут решить эту профессорскую проблему, не поддаваясь желанию столь активно участвовать в жизнедеятельности вуза, — им нужно быть более решительными. Однако он не признает, что какую бы работу ни выбрали женщины, она будет маргинализована, и что женщин часто наказывают в профессиональном плане за воздержание от альтруистического поведения. Он также не пытается убедить мужчин активнее участвовать в коллективной работе, которой они обычно избегают. Таково предубеждение профессиональной сферы: женщины должны просто стараться быть как мужчины.

Тони Шмадер предлагает другое решение: пусть лучше мужчины стремятся походить на женщин. В своих исследованиях она пытается понять и побороть мужское отвращение к коллективности и общинности. Она отмечает, что некоторые препятствия к коллективности внешние — например, финансовые. Коллективная работа хуже оплачивается — или вообще бесплатная, если говорить об уходе за собственными детьми. Другие препятствия внутренние, касающиеся угрозы мужской идентичности. Исследования показывают, что «мужчины, которые берут отпуск по семейным обстоятельствам, производят менее позитивное впечатление… и зарабатывают меньше в течение своей карьеры». Если поступаете как женщины, то будьте готовы к последствиям, с которыми женщины вынуждены мириться.

Шмадер вспоминает, как объединение четырех дисциплин — науки, технологий, инжиниринга и математики — в единую категорию STEM помогло американцам лучше проанализировать участие девушек в этих сферах и разработать общественные программы по вовлечению в них. По такому же принципу она предлагает ввести в обиход термин HEED: здравоохранение, начальная школа и быт. Проблема в том, сказала мне Шмадер, что «люди считают карьеру в науке и технологиях более ценной для общества, чем карьеру в здравоохранении и образовании. Мужчины, в отличие от женщин, считают карьеру в области HEED менее значимой в общественном смысле. Это гендерное отличие отчасти объясняется тем, что мужчины меньше поддерживают коллективные ценности, связанные с заботой о людях. Поскольку карьера в области HEED не считается критически необходимой для общества и поскольку мужчины совершенно ею не интересуются, они и не поощряют гендерный баланс в профессиях, связанных с заботой о людях». В этом и лежит проблема наших предвзятостей: мужчинам невыгодно походить на женщин.