«Я работаю в бьюти-индустрии, у меня ВИЧ»: 5 личных историй
C вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ) связано множество мифов и страхов. В основном они касаются путей заражения. До сих пор многие боятся идти, например, к парикмахеру, если знают о его положительном статусе. Но давайте вспомним, как передается ВИЧ: при незащищенном сексе, через кровь (например, при употреблении наркотиков общей иглой) и от матери ребенку во время беременности, родов или грудного вскармливания. Расчески и фена в списке нет. Как нет там и маникюрных инструментов.
«Даже если вам травмировали кожу на маникюре или царапнули ножницами при стрижке, заразиться ВИЧ-инфекцией в результате этого невозможно, — говорит Маргарита Провоторова, инфекционист и ведущий эксперт Центра молекулярной диагностики CMD ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора. — Точно так же исключено бытовое заражение: этот вирус не передается через продукты, воду, при использовании общей посуды. ВИЧ не передается при объятиях, рукопожатиях, поцелуях и петтинге».
Лечить ВИЧ человечество еще не умеет, но с помощью антиретровирусной терапии врачи могут снизить показатель вирусной нагрузки в крови пациента настолько, что она перестает определяться при лабораторном исследовании. Есть даже такое понятие «Н = Н», то есть «неопределяемый значит не передающий», — такой человек не может никого заразить даже при незащищенном сексуальном контакте.
Мы попросили пятерых профессионалов бьюти-сферы с ВИЧ\+ рассказать, как им работается, с чем приходится сталкиваться, и как они с этим справляются.
Яна
Я работала парикмахером-стилистом и парикмахером-технологом, потом открыла свой салон во Владивостоке. Самое интересное, что заразилась я тоже от парикмахера, моей коллеги, но, конечно, не во время стрижки. Мы вместе употребляли и не соблюдали протокол безопасного употребления. Она сказала, что ВИЧ-инфекции у нее нет, — и обманула. Я понимала, что ситуация опасная, сдала анализ. Так в 2016 году я узнала, что у меня ВИЧ.
С положительным статусом я работала парикмахером пять лет. Два года из них не принимала АРВ-терапию, потому что мне ее не выдавали, поскольку я была употребляющим человеком. Врачи присматривались ко мне. Я была в длительной ремиссии по наркотикам, начала помогать социальному работнику в СПИД-центре, и мне выдали терапию.
Начальнице я сказала о своем статусе сразу. Она восприняла новость нормально до момента, пока я не решила уволиться и работать на себя. Она стала говорить нашим общим клиентам, что уволила меня из-за того, что у меня ВИЧ. Я тогда еще не приняла статус, жила с закрытым лицом и сделала вид, что она все выдумала.
Открыв собственный салон, я начала приглашать врачей СПИД-центра, они читали лекции о ВИЧ-инфекции для сотрудников и клиентов, проводили тестирование всех желающих, у нас всегда лежали экспресс-тесты. Было очевидно, что тема меня волнует, и многие сами догадались. Никто не убежал.
Чтобы произошло инфицирование клиента, мастер с ВИЧ\+, наверное, должен быть как Суини Тодд — резать людей и себя. Конечно, так не бывает. Но я знаю случаи, когда в Москве некоторым людям, живущим с ВИЧ, отказывали делать лазерную коррекцию бровей или пытались заработать сверху: раз у тебя ВИЧ, плати на 50% больше.
У меня была постоянная сотрудница. После продажи салона я осталась ее клиенткой. Когда я уже жила с открытым лицом, она красила мне волосы. Я выложила фото и отметила салон в инстаграме. После этого она написала мне, что к ним перестали ходить люди, и попросила больше не отмечать салон, добавив: «Ты нас позоришь, мы так растеряем всех клиентов». Было очень больно, потому что раньше она меня всегда поддерживала и была близким человеком. Плакала я именно в тот момент, а не когда первые хейтеры в соцсетях желали мне сдохнуть.
При этом в жизни никаких пренебрежительных и мерзких реакций не было: я прекрасно выглядела, нормально зарабатывала, мои клиенты могли отдать за один раз до 100 тыс. руб. (наращивание, окрашивание, уход, стрижка). Все было нормально и в личной жизни, у меня муж, ребенок.
В начале пандемии я продала салон, так как устала от работы парикмахера, и переехала в Москву. Сейчас я маркетолог в частной клинике, она занимается в том числе лечением людей с ВИЧ. Но иногда скучаю по прежней работе и крашу знакомых в Москве.
Я — травмированный человек, а не добрая фея. А когда люди сильно травмированы, то зачастую находят себя в помощи другим. И я не исключение.
Я всегда помогала, была волонтером, а с мая 2020 года я веду блог о ВИЧ в социальных сетях. Помогая другим, я в первую очередь помогаю себе чувствовать себя нужной, а не отбросом.
Когда я открыла лицо, моя помощь стала эффективнее и в масштабе всей страны: я делюсь не только достоверной информацией и статистикой, но и контактами СПИД-центров, групп поддержки, равных консультантов. Благодаря этому как минимум тысяча человек сдала анализы и около сотни вернулись к терапии или начали ее. Для меня это самое ценное.
Саша
В бьюти я проработал пять лет. С 17 лет я употреблял и не знал себя настоящего, а в 2020 году перестал употреблять и понял, что я не творческий и могу зарабатывать по-другому. Последний год работаю в IT-сфере, но раз в месяц крашу волосы и делаю брови клиентам.
ВИЧ я заразился половым путем. Причем мой тест был отрицательным, хотя у моего партнера он был положительным. Я работал тогда в известном сетевом салоне красоты в Киеве. Рассказал о своей ситуации коллеге-подружке. Это услышали мастера маникюра и передали администратору.
Она попросила меня не обсуждать такое, чтобы не пугать сотрудников, и принести справку о том, что у меня нет ВИЧ. Я принес, хотя по закону работодатель не имеет права просить о таком. Потом меня уволили по ряду причин. Думаю, одна из них была эта. После моего ухода директор приказала выкинуть всю косметику, которую я тестил на руке.
Я пересдал тест через 8 месяцев. И получил положительный результат. Сразу стал принимать АРВ-терапию. Я никогда не боялся ВИЧ-инфекции. Нужно бояться других вещей, например скудности ума, лени, собственной ущербности.
Три года после этого я работал в салоне нестандартного окрашивания волос. Владелицы Ния и Катя всегда поддерживали меня и не боялись говорить о моем статусе, коллеги тоже знали и нормально относились. Когда обо мне выходили статьи, они ими делились в своих соцсетях, и клиенты воспринимали очень позитивно. Также я общался с клиентами на остросоциальные темы, и если речь заходила о ВИЧ, спокойно говорил о своем статусе. Никто не перестал ко мне ходить.
Свои рабочие инструменты я дезинфицировал одинаково тщательно что до статуса, что после. Очищал моющим средством и водой, обрабатывал дезинфицирующим спреем. Это делается не для того, чтобы мастер не заразил клиента, а чтобы возможное кожное заболевание одного клиента не передалось другому.
Через кисти, ножницы для волос или маникюра невозможно инфицироваться ВИЧ. Если бы это было так, анализ на ВИЧ сдавали бы при получении санитарной книжки, которая должна быть у всех сотрудников сферы обслуживания. Даже медработники могут работать при нулевой вирусной нагрузке. Если хирург с ВИЧ может делать операцию, то глазки накрасить вообще не проблема.
Юлия
О своем статусе я узнала лет в 17, когда сдавала анализы перед тем, как лечь в больницу. Это было очень неожиданное известие. Несколько лет отказывалась в это верить и не признавалась даже себе. Старалась жить, как будто ничего нет.
Передумала, когда решила забеременеть и испугалась за здоровье ребенка. Мне назначили АРВ-терапию, и ребенок родился здоровым. По образованию я менеджер организаций, но всегда хотела делать маникюр. После рождения ребенка выучилась на мастера и пошла работать в салон.
Никто из знакомых не перестал со мной общаться и не говорил: «Уходи, мне страшно. Сейчас прилетит комар, укусит тебя и меня, и я тоже заболею». Важно понимать, что даже при сексуальном контакте без презерватива партнер на АРВ-терапии менее опасен, чем «здоровый» партнер, который никогда не сдавал тест на ВИЧ.
Я заболела в начале нулевых, когда информации было мало и люди реально шарахались от ВИЧ-положительных.Например, меня как-то отказывался лечить стоматолог. С тех пор у меня психологическая травма, поэтому коллеги и клиенты не в курсе.
Причина: не все образованны в плане ВИЧ, у многих есть предрассудки и страхи. Но если клиент ходит ко мне долго и я знаю, что он адекватно отнесется, тогда могу рассказать, такие случаи были.
Инструменты я обрабатываю после каждого клиента, как положено, в три этапа. Первый этап — жидкая дезинфекция металлических инструментов и некоторых фрез. Второй этап — ультразвуковая очистка. И последний — в сухожаровом шкафу при температуре 180 °С. Одноразовые инструменты — пилки и деревянные палочки для кутикулы — выбрасываю или отдаю клиенту. Работаю всегда в перчатках и маске, но это скорее защищает мастера от пыли, частичек кожи, лаков для ногтей.
Я знаю еще нескольких мастеров маникюра с положительным статусом, и они гораздо серьезнее относятся к стерилизации инструментов, чем обычный мастер, который не знает, есть ли у него ВИЧ. Не потому что инструменты заразные, просто подсознательно решает, что так лучше.
Евгений
Я работаю в международной косметической компании. Два года занимался категорией skin care — разрабатывал кремы, сыворотки, маски. Сейчас делаю дезодоранты, а еще планирую запустить свой мастер-класс по приготовлению персонального крема.
О своем статусе я узнал прошлым летом. Плохо себя чувствовал, была слабость, не мог нормально есть. Долго ходил по врачам, пока не сдал расширенный анализ крови. Я хорошо знаю биологию, интересуюсь вирусологией, поэтому понимал, как все в организме происходит и что с этим делать. Это помогло мне быстрее принять статус.
Я тогда жил и работал в Екатеринбурге, а прописан в другом городе, поэтому не мог получать терапию. Через несколько месяцев я переехал в Петербург и встал на учет в СПИД-центр. Терапия — это несложно. Раз в день закинул в рот четыре таблетки, и все.
На работе о моем статусе знает только руководитель отдела, ему по-хорошему без разницы. У нас вообще прогрессивная компания, раз в неделю проводятся онлайн-сессии про инклюзию, про ВИЧ, про людей с ограниченными возможностями.
Когда мы все делали прививку от коронавируса на работе, я отметил в анкете, что у меня есть ВИЧ. Надеялся, что медсестра увидит, отметит, где надо, и все, но она почему-то начала переспрашивать: «А у вас ВИЧ?» Дверь в кабинет была открыта, в коридоре сидели коллеги. То есть она стала бесцеремонно разглашать мой статус! Я на нее пожаловался руководителю. Удивительно, но даже медработники часто не в курсе путей передачи ВИЧ и способов лечения.
Вирус никак не может попасть в баночку с кремом. Мы не просто соблюдаем технику безопасности, носим перчатки, шапочки, халаты. Ни одна биологическая жидкость или даже волос не может попасть в продукт, так как у нас стерильный и закрытый процесс варки, то есть сотрудники никогда не контактируют ни с сырьем, ни с продуктом.
Все сырье закачивается в емкости с помощью вакуума через специальные шланги. Сваренная масса по другим шлангам попадает в фасовочный цех, там тоже фасуют в упаковку специальные машины. Я не представляю, что должно произойти, чтобы хоть капля крови попала в продукт. Наверное, на производстве должно отрезать руку. Естественно, продукт с рукой мы выпускать не будем.
Татьяна, мастер маникюра (38 лет)
Я заразилась от мужа. Мы давно развелись, а в 2015 году его нынешняя супруга рассказала мне, что у бывшего ВИЧ и он на учете с 1990-х годов. У нас общий ребенок, во время беременности я три раза сдавала кровь на ВИЧ, все результаты были отрицательными. Когда я узнала, мы с дочкой сдали тест — у обеих отрицательные. И я успокоилась.
В 2019 году у меня отказали почки, и я попала в больницу. Перед операцией сдала кровь на ВИЧ-инфекцию, и пришел положительный результат. Болезнь уже перешла в стадию СПИДа. Стало понятно, что проблема с почками из-за этого. Терапию я получаю два года, организм довольно быстро восстановился. У дочери тоже положительный статус, но она адаптировалась быстрее и скоро выходит замуж.
Я уже 12 лет арендую маникюрный кабинет в центре красоты и здоровья. Пока я лечилась, полтора года не работала и боялась рассказывать коллегам, хотя мы всегда друг друга поддерживаем. Оказалось, все уже в курсе. Город у нас маленький, и медсестра нашего СПИД-центра рассказала обо мне в салоне. Об этом меня предупредила моя начальница. Я расплакалась, не знала, как смотреть коллегам в глаза. Но все меня поняли и приняли, ни один не отвернулся.
С негативом я не сталкивалась. Чашки от меня никто не прячет. Некоторые клиенты знают, но мы это не обсуждаем. Кто-то ушел, возможно, тоже что-то услышал, но мне в лицо ничего не говорили. Сама я не рассказываю, ведь я не опасна. ВИЧ распиарен в негативном ключе, и люди боятся просто от незнания.
В ноябре 2022 года руководитель специализированного научно-исследовательского отдела эпидемиологии и профилактики СПИД ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Вадим Покровский сообщил РБК, что за восемь месяцев этого года число новых пациентов с ВИЧ в федеральном регистре (ФРВИЧ) составило 40 тысяч человек. Покровский прогнозировал, что к концу года число новых пациентов может вырасти до 60 тысяч — за счет беженцев и пациентов из присоединенных к России регионов.
Всего же, по данным на 31 декабря 2021 года, в России было выявлено 1,56 млн случаев ВИЧ-инфекции и проживало 1,1 млн россиян с лабораторно подтвержденным диагнозом. 425 тысяч умерли за весь период наблюдения.