В жизни ее не узнавали: секреты красоты и улыбки Марины Влади
В Москве она скручивала свои волосы колдуньи в скучный пучок, ходила в очках с диоптриями и простых платьях, но потом возвращалась в Париж, к спа-курортам и дорогому парикмахеру.
«Я платье, говорит, взяла у Нади, я буду нынче, как Марина Влади», — вроде бы Высоцкий написал эту песню, когда они были еще не женаты и даже незнакомы. Модной иконой советских женщин Марина Влади стала в 1959 году, когда на наши киноэкраны вышел фильм «Колдунья».
В драме по мотивам «Олеси» Куприна Влади играла дикую шведскую красавицу из леса, не испорченную цивилизацией, с чистым сердцем и оленьим взглядом.
Прическа «колдунья» и русские корни
Красота Марины, музы не только Высоцкого, но великих Оссейна и Годара, была естественной — большие миндалевидные глаза достались ей в наследство от татарской прабабушки (настоящая фамилия Марины — Полякова, Влади — сокращение от «Владимировна»), а светлые, почти белые волосы — от шведских предков Энгвальдов. Марина хорошо говорила по-русски, это был ее второй язык.
Ее настоящая фамилия — Полякова-Байдарова, полное имя — Марина Катерина, а ее три старшие сестры также были актрисами — во Франции их называли дьяволятами, любили и восхищались, а про Марину говорили, что ее славянская красота придает ее героиням особое очарование.
В СССР фильм с почти русской актрисой имел оглушительный успех. Все 1960-е женщины носили романтическую прическу «колдунья», как у его главной героини: длинные, закрывающие лопатки светлые волосы, челка выше бровей и удлиненные, обрамляющие лицо пряди по бокам. На колдунью не хотели быть похожими только те девушки, которые подражали Бабетте, героине Брижит Бардо из фильма «Бабетта идет на войну». Они укладывали волосы валиком на затылке.
В 1970 году Марина Влади вышла замуж за Владимира Высоцкого и стала одной из главных героинь светских слухов и сплетен — пожалуй, только Алла Пугачева вызывала у страны больший интерес. Но Марина была француженкой, по тем временам все равно что инопланетянкой.
Все, что про нее рассказывали, казалось невероятным: даже то, что в ЗАГС они с Высоцким пришли в джинсах и водолазках, выглядело немыслимо дерзким и красивым жестом. Француженка и должна быть красавицей. Но что она делает, чтобы так выглядеть, гадали женщины на кухнях хрущевок? Ничего особенного — только то, что делала бы любая француженка.
«Короткие и неровные, будто обломанные»
Чтобы хорошо выглядеть в СССР 1970-х, приходилось прилагать фантастические усилия. Советские женщины всегда были озабочены темой красоты: где достать косметику, как попасть в знаменитую парикмахерскую «Чародейка»… Марине это казалось странным, она, как рассказывают очевидцы, в повседневной жизни выбирала не красоту, а удобство.
Галина, жена Станислава Говорухина, говорила, что в жизни Влади не узнавали: обычная красивая женщина, минимум косметики, очень простое платье, на шее незамысловатый платок. Евгения Лозинская, легендарная редакторка фирмы «Мелодия», вспоминала, как однажды не смогла скрыть удивления, увидев, какие у Влади ногти: «Короткие и неровные, будто обломанные».
Тогда это не укладывалось в голове: культовая актриса, звезда, жена такого известного человека — и без маникюра. Как? Марина в ответ тоже удивилась: в московской квартире ремонт, все, буквально до гвоздей, приходится везти из Парижа, маникюры еще какие-то.
Любила мазаться, менять лицо
Лучшей советской подругой Марины Влади была Белла Ахмадулина. Они совпадали во многом, но только не в бьюти. «Она любила мазаться, по-разному стричь волосы, менять лицо», — вспоминает Марина.
Кажется, Влади не понимала, что для советской женщины быть красивой, делать макияж и красивую прическу означало сохранять достоинство и оставаться частью большого мира: да, я за железным занавесом, но выгляжу не хуже, чем парижанка.
Когда Белла приехала к Влади в Париж, она перекрасилась в блондинку. Марина недоумевала: зачем? «Ей было нехорошо», — вспоминает она в интервью. И рассказывает: «А я дала ей мастера, который занимался моими волосами».
В этом-то и было все дело. В Москве Влади могла скрутить свои шикарные, ухоженные волосы колдуньи в сиротский пучок, надеть простенькое ситцевое платье, очки с диоптриями и пойти в булочную — никто ее не узнавал, «женщина, за мной будете!».
Это ее не унижало, скорее смешило — она ведь знала, что потом вернется в Париж, к своему мастеру, своему салону красоты и своим спа-процедурам. А Белле и другим советским женщинам возвращаться было некуда.
Возможности косметической индустрии, недоступные советской женщине, для французской актрисы были чем-то самим собой разумеющимся. Поэтому казалось, что она вообще не придает красоте большого значения — всем занимались профессионалы.
Всю жизнь 54 килограмма
Для Влади было обычным делом прийти на московские актерские посиделки без макияжа, но за телом, кожей и волосами она ухаживала всю жизнь. А как еще?
Однажды она пожаловалась Ольге Трифоновой, жене писателя Юрия Трифонова, как Высоцкий все не приезжал, а она так ждала, готовилась, две недели провела на спа-курорте. Ольга даже не знала, что существуют такие курорты красоты, а для Влади это была привычная бьюти-рутина: профилактика лучше коррекции.
До 70 лет Марина весила 54 килограмма при росте 165 сантиметров (сейчас весит 56), в ее жизни всегда был какой-то фитнес (сейчас она тренируется на велотренажерах), и она всегда старалась правильно питаться и набирать достаточное количество белка — и поэтому ела мясо, которое вообще-то не любила. И результат — тонкая талия, впалый живот, прекрасная фигура. Она любила носить бикини и потрясающе в них выглядела.
Меха — твое единственное кокетство
Все говорили, что Высоцкий рядом с Влади стал выглядеть по-другому: носить джинсы клеш, черные водолазки, красивые рубашки. Марина тоже носила такие джинсы, и они с Владимиром Семеновичем иногда создавали парные образы, выглядело очень стильно.
Ей вообще нравилась эта мода 1970-х, придуманная как будто для них с Высоцким — красивых, загорелых, спортивных. Все эти солнцезащитные очки в массивной оправе из пластика, наслоение тонких цепочек с подвесками, сапоги с квадратными носами.
При этом она всегда подчеркивала, что в жизни она ценит другие вещи, не материальные. В книге «Владимир, или Прерванный полет» Влади рассказывает, как однажды ограбили ее французский дом, унесли серебро, кинокамеры, драгоценности, меха.
Высоцкому она рассказала об этом как о забавном случае, а он ужасно расстроился: «Но меха, тебе они будут нужны зимой в Москве, и потом — не обманывай, это твое единственное кокетство. Нет, не единственное. Я еще люблю обувь, но обувь не тронули. Я признаюсь, что жалею о большой норковой шубе, в которой мне было так тепло и в которой я выглядела как настоящая барыня…»
Дальше была известная история, как охотники со всей страны прислали своему любимому барду плохо выделанные соболиные шкуры, и они валялись в чемодане у Влади, пока не испортились.
Продолжала улыбаться
И все равно Влади была одной из самых красивых женщин в СССР и, безусловно, одной из самых светских. Был у ее лучезарной красоты один, но главный секрет, который однажды узнала Алла Демидова. Было так: в жизни Марины настала черная полоса.
Плохо было все: Высоцкий не справлялся с наркозависимостью, тяжело болела ее старшая сестра Одиль Версуа (Татьяна), сын Игорь постоянно давал поводы даже не для тревоги — для паники. Но когда они с Аллой обедали в ресторане, Марина, как обычно, ослепительно улыбалась и сияла.
Алла не выдержала: «Марина, с какой стати?» А Влади сказала, что нельзя подавать вида, что тебе плохо. Нужно соответствовать обстоятельствам: «Знаешь, это только вы, советские, несете свое горе перед собой, как золотой горшок. Но если идешь в ресторан — надо веселиться».
И Алла тогда поняла, что это и есть настоящая, неподдельная светскость. Не можешь соответствовать обществу, скрыть, что у тебя на душе скребут кошки, — сиди дома. Красивая женщина должна вызывать восхищение и зависть, а не жалость — так, во всяком случае, считалось полвека назад, когда Марина Влади была модной иконой советских женщин.
В юбилей Марины Влади, когда ей исполнилось 80 лет, газета «Фигаро» начала свой материал, посвященный актрисе, с фразы: «Она одолжила свою улыбку Моне Лизе».
Фото обложки: кадр из фильма «Колдунья», Андре Мишель (1956)