Привычка помогать: почему женщины чаще мужчин работают в благотворительности?
Почему большая часть благотворительного сообщества — женщины?
Катя Бермант,
«В основном все сходятся на том, что женщины, как дискриминируемая часть общества, готовы работать за небольшие деньги, поэтому они и работают в благотворительном секторе.
Но я категорически с этим не согласна. Выскажу совершенно сексистское и сугубо личное мнение: женщины просто лучше мужчин. Приведу простой и наглядный пример. Посмотрите на благотворительный сектор, где большинство — женщины, и на Государственную Думу, где большинство — мужчины. И первые, и вторые производят некий «продукт». Так и чей продукт полезней?»
Елена Береговая,
«Женщины в большей степени занимаются социальными проблемами — так изначально повелось. Если вспомнить историю, благотворительность в России во многом зарождалась из сообщества родителей, движущий компонент которых — мамы. Отсюда и преобладание женщи.
Плюс ко всему здесь, как правило, невысокая зарплата и очень сложная эмоциональная психологическая работа, требующая постоянного включения и возможности ставить проблемы других на первое место. Как показывает моя практика, мужчины не готовы пойти на это».
Лиля Брайнис,
«Думаю, это связано с тем, что глобально сфера заботы, так называемая care economy, в российской культуре пока в целом гораздо больше женская, чем мужская. Именно женщины в большинстве работают в школах, детских садах и поликлиниках. Женщины заботятся о семье, пожилых родственниках и о хозяйстве. Сфера благотворительности тоже относится к сфере заботы, поэтому принято считать, что женщинам там «нормально» работать.
Сюда же попадает и широко распространенное мнение о том, что благотворительность — приятное хобби, а не настоящая работа, где принято зарабатывать деньги. Моя любимая история, иллюстрирующая это явление, случилась, когда мы искали операционного директора. Мне написал мужчина, который уточнял условия работы для своей жены. Когда я спросила, почему она сама не напишет, он сказал, что деньгами в их семье занимается он, а она этой темы не касается. До сих пор гадаю, как он представлял функционал операционного директора в благотворительном фонде. Деньги — не женское дело, а забота — женское. Но это отношение меняется, постепенно, но меняется».
Дарья Бережная,
«Во многом это связано с женской гендерной социализацией. Женщин обычно воспитывают так, что стремление помогать, проявлять сочувствие становится частью их идентичности. От них этого ждут больше, чем от мужчин.
Известно, что люди, которых в чем-то дискриминируют, лучше чувствуют несправедливость и реагируют отзывчивее. И это снова про женщин. Наше общество построено для «здоровых» и «нормальных». И тот, кто не был в ситуации долгой и ощутимой дискриминации, должен приложить специальные усилия, чтобы заметить трудности, с которыми сталкиваются другие».
Дарья Байбакова,
«На самом деле у меня нет ответа на этот вопрос. В московской «Ночлежке» из 16 сотрудников девять — мужчины. И я точно знаю, что решением социальных проблем одинаково хорошо могут заниматься и женщины, и мужчины.
Возможно, преобладание женщин в этой сфере связано с тем, что мужчинам часто бывает сложнее решиться на переход в НКО, где зарплаты все еще ниже, чем в коммерческих компаниях. А на мужчинах во многих семьях все еще лежит ответственность за финансовое благополучие родственников».
Как вы оказались в сфере благотворительности? И почему остались?
«Случайно. В то время, когда возникали первые российские фонды, почти все люди, ставшие впоследствии их „капитанами“, приходили туда случайно. А вот решение остаться было уже осознанным: ни одно направление человеческой деятельности не может дать такого драйва, как благотворительность».
«Мой путь в благотворительности длится уже 20 лет. Американский фонд „Джойнт“, в котором я начинала, показал, как правильно помогать — делать это надо зажигающе и глубоко, — научил многим правилам работы. Я сразу поняла, что именно в благотворительной сфере смогу аккумулировать и применить свои знания. А потом мы с Владимиром Смирновым встретили друг друга и поняли: совпадаем по типу энергии. У нас есть желание менять что-то в этой стране — улучшать качество жизни ее людей. Так родился наш фонд — я четко осознала, что без благотворительности уже никуда».
«Я работаю с детьми и подростками больше десяти лет. Мой путь к своему фонду начался благодаря главному редактору и сооснователю просветительского проекта «Арзамас» Филиппу Дзядко. В 2016 году он позвал меня в «Арзамас» придумывать проект для детей в детских домах.
Работа в благотворительности для меня значит то же самое, что и работа в любом другом месте, — возможность эффективно решать проблему. Задача НКО — закрыться, решив социальную задачу. Сделать это профессионально, эффективно, удобно и практично».
«Через друзей больше двадцати лет назад (тогда особые дети еще считались «необучаемыми»). И осталась, потому что на каждом витке моей жизни тут находились интересные и подходящие для меня задачки.
Центр лечебной педагогики помогает детям и взрослым с психическими нарушениями развиваться, учиться, поступать в детские сады и школы, путешествовать, получать профессию, работать, заводить друзей — жить не менее полной и счастливой жизнью, чем все остальные. Поэтому для меня быть здесь — это про справедливость и шанс для каждого».
«Я пришла в „Ночлежку“ после десяти лет работы в финансовом аудите, когда поняла, что мне хочется большего смысла в работе и видимой пользы для конкретных людей. А помощь бездомным людям привлекла меня своей сложностью. Бездомность пока еще довольно непопулярная тема, окруженная огромным количеством стереотипов, а бездомные люди — одна из самых стигматизированных категорий людей, которые очень нуждаются в помощи».
«Совершенно уверена: помогая другим, ты только обретаешь себя. Находишь множество новых и интереснейших граней и способностей».
«Чувство юмора и цинизм. Эти качества выручают все „помогающие“ профессии. Так ты можешь снижать пафос и трагедию происходящих ситуаций».
«С помощью психотерапии и практик осознанности. Еще очень важно все время спрашивать себя: зачем я здесь? Потому что если ты помнишь и знаешь, что ты лично от этого получаешь, то можно удерживать границы, можно говорить нет и можно придерживаться эффективных практик помощи, которые работают в долгосрочной перспективе».
«Если речь о выгорании, советы общеизвестны: вовремя брать передышки, иметь другой источник ресурсов, выстраивать границы между работой и домом. Если же речь о том, что, помогая другим, человек полностью забивает на свою жизнь, то это все-таки вопрос личного выбора. Бывает, мы берем такой высокий темп, что все меньше времени уделяем себе и семье. И тогда, конечно, нужно остановиться и подумать, зачем все это нужно. Действительно ли круглосуточная помощь другим помогает нам развиваться и становиться лучше? Или это способ не заниматься своей жизнью, не решать собственные проблемы, но соответствовать чьим-то ожиданиям? В нашей сфере вообще очень трудно соблюдать баланс между своими интересами и потребностями тех, кому ты помогаешь. Но в таких ситуациях можно и нужно просить профессиональной помощи — обращаться к супервизору, психологу или другому подходящему специалисту».
«Поддержка коллег, возможность всегда посоветоваться и обсудить сложные вопросы, регулярные супервизии с психологом, длинный отпуск (у нас он целых шесть недель) — все это есть у каждого сотрудника „Ночлежки“. Еще лично мне очень помогают занятия балетом и боксом и семья, которая всегда рядом».
Как не потерять себя, помогая другим?
Учредитель фонда «Образ жизни».