Новая телесность: как и почему меняются стандарты красоты

Мы живем в шизофреничном мире. Мода стала настолько быстрой, что модники, критики, журналисты за ней не поспевают. То же происходит и с нашими телами, пониманием их красоты.

Стандарты красоты доходят до новых крайностей. Платье восьмого размера в наши дни равнозначно платью шестнадцатого в 1958-м. У «восьмерки» 1958 года вообще нет эквивалента в современном мире — это меньше 00. Так кто же придумывает эти стандарты?

Центр по контролю и профила­ктике заболеваний США докладывает: среднестатисти­ческая амери­канка весит столько же, сколько среднестатистический американец в 1960-х.

Поэтому американские власти решили полагаться на арбитражную систему измерения — как с обувью. Тут-то и началось мошенничество. Бренды стали занижать реальные параметры и вводить так называемую «размерную сетку тщеславия». Ловкость рук, никакой магии — и вот вы уже худышка с обложки Vogue. Таким образом под прикрытием новых стандартов талий на подиумах (не более 60 см) вам пытаются продать ложь о пропорциях вашей фигуры и эпидемии ожирения.

Чаще всего критики движения бодипозитива (хотя сложно с серьезным лицом говорить, что существует такое движение: это все-таки что-то из разряда теорий заговора и рептилоидов, которые хотят поработить белого человека через феминизм и рекламу) в своей риторике прибегают к аргументу «за здоровье». Их тезис: нельзя быть толстой и здоровой. При этом они почти никогда не заду­мываются, зачем люди выставляют нестандартные тела на подиум, на обложки журналов. Дело не столько в том, какое тело вам показывает дизайнер или фотограф. А в том, что сейчас, под давлением главенствующих в медиапространстве теорий, важно избавиться от телесности вовсе.

Современные творцы моды и красоты, очевидно, очарованы постмодернизмом. К примеру, гостей показа Gucci весна-лето — 2020 ждал сюрприз — политический манифест, который Алессандро Микеле заботливо разложил в виде брошюры на зрительских местах. В ней дизайнер признался: философ Мишель Фуко настолько повлиял на его мышление, что теперь он рассматривает моду только как способ освобождения от «микрофизики власти». Вместо платья — смирительная рубашка, вместо вуали — намордник или балаклава.

Эта микрофизика власти, так волновавшая Фуко и Лакана, похоже, не дает покоя многим. Демна Гвасалия, создавая огромные куртки и пальто, не просто необычно шутит — он транслирует идею о том, что творчество должно занимать максимально большое пространство в телесном мире. Fecal Matter переосмысляют само тело, нарочито отрицая традиционные понятия об одежде и «инаковости».

В современной философии творческих людей больше всего привлекает понятие свободы — от норм и границ. Одни ударяются в освобождение от идентичности как таковой. Сначала национальной, затем религиозной, гендерной, ну и, наконец, личной, телесной. Других привлекает реакционерский путь: ускоряя естественные процессы капитализма, приближать его кончину. Как бы то ни было, цель у кампаний, показов и коллекций схожая — переход в новое состояние общественно-политического мышления. Нам пытаются показать, что недостаточно изменить стандарты женской талии, надо в целом пересмотреть то, что понимается под словами «талия», «фигура», «тело». Мы же привязаны к своим телам с рождения, и то, каким должно быть «правильное» и «нормальное», кажется нам монолитным, незыблемым. Если мы не можем полагаться на свое тело, нам неспокойно.

Все эти эксперименты породили по-настоящему гротескное восприятие телесности. В инстаграме царит полный сериал «Эйфория»: в погоне за популярным типом лица (популярность определила за нас нейросеть) insta girls используют филлеры каждую неделю. А e-boys выбирают собственный архетип из скудного ассортимента: «мальчик с татуировкой на лице», «качок», «факбой», «геймер/стример», «рэпер с сайта Soundcloud». Движение за бодипозитивизм, секс-позитивизм, гендерный и социальный позитивизм встречает настолько же поверхностное и яростное сопротивление. «Майндфулнес», «састейнабл фэшн», «VSCOgirl» — что это все значит? Зачем это нам? Мы не успеваем даже задуматься — под руку попадается новое поле брани. Надо посмотреть и высказать свое мнение.

Вот и кажутся высокие порывы творцов как минимум простоватыми. Как максимум — зловредными. Ведь эти идеи транслируют подростки, самые активные потребители информации. У их нет времени (и денег) сидеть в роскошных апартаментах в Париже (как у Рика Оуэнса), принимать дизайнерские наркотики, спать до пяти вечера. У них учеба, мама нудит, с парнем опять как-то глупо получилось. Им жить хочется. В общем, не лучшие послы для сложных социальных явлений. Но других у меня для вас нет.

Отличаются и их представления о «нормальном» теле, размере талии и попы, гендерном конформизме, приличиях в обществе. Вот только живем мы теперь в одном глобальном интернет-пространстве. А если мечты трансгуманистов воплотятся, то и вовсе станем одним компьютерным организмом, работающим на светлое будущее. Но это пока далеко. Что делать сейчас? Не разумно ли повернуться и пойти назад? Или хотя бы остановиться и задуматься.

Зачем мы делаем новые филлеры?

Так ли сильно нам хочется потерять свое тело навсегда, стать героем эпизода «San Junipero» сериала «Черное зеркало»?

Нужна ли нам кампания о бодипозитиве от корпорации, нарушающей права моделей?

А мир, который одной рукой пытается продать нам приятные ощущения от собственной замечатель­ности, а другой сжигает леса Амазонки?

Зачем нас кормить обещаниями о светлом будущем в космосе с Илоном Маском и при этом остав­лять детей за чертой бедности?

Я не знаю, может быть, Демна и Алессандро (и Рик, и Канье, и Илон, и главы Victoria’s Secret, и Джефф Безос) отправляют миллионы на благотвори­тельность. Может быть, миллиарды. Может, это дает им право продавать миф о том, что если в магазине поста­вить манекен, люди перестанут оскорблять тех, чьи тела не похожи на их собственные. У кого другой цвет кожи, другие предпочтения в том, кого любить и за кого выходить замуж.

Может, это и правда поможет.

Но я сомневаюсь.

\* Трансгуманизм (от лат. trans — сквозь, через, за; и homo — человек) — философская концепция, а также международное движение, поддерживаю­щие использование достижений науки и технологии для улучшения умственных и физических возможностей человека с целью устранения тех аспектов человеческого существования, которые трансгуманисты считают нежелательными, — страданий, болезней, старения и смерти.

Фото: HERRING & HERRING