Рвали шляпу на куски, лезли в окно квартиры: история фанатского безумия до ютьюба

Волшебство концерта или спектакля одно и то же и на сцене, и в зале. Зритель становится равным артисту, чувствует близость, даже родство. Есть люди, которые не хотят, не готовы терять это чувство, когда шоу заканчивается. Они поселяют артиста в своей голове — и все… Массовые общности — помните обществознание?

У каждой звезды есть фанаты, которые готовы променять часть своей жизни на обожание и преследование, но ни одной из современных российских звезд и не снилось столько безумной фанатской любви, как звездам советской оперы Сергею Лемешеву и Ивану Козловскому. Рассказываем историю фанатского безумия тех времен, когда не было даже телевизоров. О ютьюбе и не говорим.

Почти без тормозов

«Таня говорит, что зря я не написала письма Лемешеву. Может быть, она и права. Соблазн написать письмо был очень большой. Но боязнь быть униженной этим самым письмом, попасть в неудобное положение остановила меня. <…> Было бы неприятно, если бы Лемешев мне не ответил или ответил насмешкой. Ах! Все к лучшему. Вдруг он бы ответил милым, любезным письмом — да я бы с ума стала сходить».

Портал «Прожито» публикует кусочки дневников 1937–1953 годов, в которых советские девушки описывают свои чувства к знаменитым оперным певцам. 30–50-е годы прошлого века были временем культа оперных теноров, особенно Сергея Лемешева и Ивана Козловского.

Опера тогда не была элитарным искусством, билет в партер Большого театра стоил всего 3 рубля. А когда на любой завод приезжал искусствовед с лекцией об опере, в актовом зале не оставалось свободных мест.

Все любили оперу, а девушки лили слезы почему-то именно по тенорам. Рафинированный, надменный Козловский и открытый, дружелюбный Лемешев были тогда главными секс-символами страны, и совсем разными.

Козловский полжизни был женат на одной из самых красивых советских актрис Галине Сергеевой — она играла главные роли в «Пышке» и «Актрисе», безумно ее любил, на других даже и не смотрел. А Лемешев был женат 5 раз только официально, и легенды о его интрижках ходили по всему СССР. У обоих было по целой армии буйных поклонниц. «Лемешистки» были совсем без тормозов, «козловитянки» любили своего кумира немного сдержаннее, но теплее.

Фанатки Лемешева однажды едва не убили его четвертую жену, актрису Ирину Масленикову, прямо на сцене — сбросили на нее 2 мешка монет с верхнего яруса. Срывали спектакли других звезд Большого, свистели, мяукали, топали ногами: у их кумира не должно было быть конкурентов.

Караулили артиста у подъезда, толпой следовали за ним по улице. Какая-нибудь из «лемешисток» обязательно тащила граммофон: весь этот кринж происходил под арию Герцога из «Риголетто»: «Сердце красавиц склонно к измене».

Девушки постоянно крали у Лемешева то шляпу, а то и пальто и разрывали на части — каждой по кусочку. Давали денег театральному гардеробщику, чтобы постоять в галошах своего кумира. Падали в обморок от восторга, когда певец выходил из театра. Однажды, когда Лемешев заболел, его фанатки вскладчину заказали у ювелира жуткую золотую розу и передали ее через консьержа с пожеланиями выздоровления.

«Козловитянки» вели себя сдержаннее. Они тоже дежурили у выхода из театра, тоже мешали Козловскому пройти до машины, пытались влезть в его квартиру по водосточной трубе, но, по крайней мере, никогда не пытались никого убить.

Это был другой вид поклонения: Козловскому посвящали стихи, собирали в альбомы газетные вырезки про его успехи. И этим девушкам нравилась жена Козловского — Галина Сергеева была одной из немногих в стране, кто не презирал и не смеялся над ними.

Когда жена ушла от Козловского, он долго тосковал, уволился из Большого на пике славы, хотел уйти в монастырь. «Козловитянки» были рядом с ним, вытирали слезы, делали какие-то домашние дела — и так 40 лет.

Приходи в «Сыр»

На исходе 30-х годов у «козловитянок» и «лемешисток» появилось общее прозвище — «сырихи». Девчонки полюбили собираться в магазине «Сыр» на улице Горького, отогревались там в морозы, обсуждали свои планы и шли смотреть спектакль кумира или караулить его после репетиции.

А потом записывали в свои дневники искренние и смешные слова: «Маленькая подробность: мы видели Ивана Семеновича Козловского, мимо него несколько раз проходили. Сегодня я даже всю ночь его видела во сне и теперь жду чего-то потрясающего».

«А все-таки мне ужасно хотелось бы с ним познакомиться. У него [Лемешева] приятные очертания рта. Некрасивый нос (напудренный). Фигурка стройненькая, тоненькая, изящная. Руки холеные, красивые. Мне кажется, что шея выдает его возраст: под подбородком, когда он поет, видны складки. Сколько ему действительно лет? Может быть, он пьет? Умный ли он? Боюсь, что не очень. А как он мне нравится!»

В 40-е армия оперных поклонниц выросла до неприличных размеров, мало совместимых с советской жизнью. За неправильную любовь к советской опере «сырих» высмеивали в сатирическом журнале «Крокодил».

Эстрадники показывали популярный концертный номер «У актерского подъезда»: про охрипшую поклонницу Козловского, которая потеряла голос, потому что ела снег из-под его ног. Советские сценаристы делали «сырих» отрицательными персонажами музыкальных фильмов, как, например, в этом эпизоде «Воздушного извозчика».

Еще кусочек из дневника того времени: «Около ворот консерватории творилось что-то дикое. Поперек трамвайной линии стояла машина, вокруг машины огромная толпа, занимающая всю мостовую. Трамвай не может проехать и отчаянно звенит.

Лемешев, прикладывая титанические усилия, влезает в машину. Шофер гудит и едет прямо на толпу. Машина берет полный ход, за ней под громкий хохот публики бегут 3 девицы и какой-то парень с длинными ногами. Божественно!!!»

Свист на заказ

Тогда же, в 40-х годах, армия поклонниц оперных теноров стала полноценной субкультурой. У «сырих» появились лидеры, все директора крупных московских театров старались с ними дружить и постоянно привозили сувениры из зарубежных гастролей.

«Сырих» приглашали, если в правительственной ложе был важный гость и нужно было продемонстрировать ему бурные овации и крики «браво». Их звали, если требовалось кого-то освистать.

В 50-х телевидение вытеснило оперу из массовой культуры. Но еще много лет в СССР популярные артисты называли самых назойливых фанаток «сырихами». А еще они остались для нас в стихотворении поэта Андрея Вознесенского:

Все продажно — в душе и в ширинке.

Бескорыстно лишь в нашем бреду

абсолютное сердце «сырихи»,

что колотится в темном ряду.

Фото: bolshoi.ru