«Многие девушки ненавидят вид своей вульвы»: коуч о том, почему это важно изменить

Индустрия косметологии предлагает женщинам создать «дизайнерскую вагину»: сделать операцию по корреции вульвы и через это плюбить свое тело… Наша героиня О.Леся когда-то сделала такую операцию, но это не помогло. О том, почему так важно полюбить свою «йони» она рассказала Flacon Magazine.

Flacon Magazine

Каждый выпуск подкаста Flacon Magazine «Нестыдный вопрос» — это ответ на вопрос, который многие стесняются задать врачам, близким, даже самим себе. Ведущая подкаста, главный редактор Flacon Magazine Стася Соколова, задает этот вопрос своим гостям — экспертам и врачам доказательной медицины.

В 18-м выпуске мы говорили о причинах вульвошейма: стыда, который женщины испытывают из-за вида своих гениталий. С секс-коучем О.Лесей мы обсудили, что такое «дизайнерская вагина», почему в косметологии сегодня так много процедур по коррекции вульвы — от осветления кожи до инъекций в эту зону.

Читайте расшифровку этой беседы, чтобы узнать:

что такое операция по коррекции половых губ;
как понять, действительно ли вам нужно делать что-то со своей вульвой;
почему женщины посещают секс-тренинги ради своих дочерей;
почему принятие своего тела через операцию — почти невозможно.

Выпуск 18. Почему женщины стыдятся своих половых губ?

Чтобы послушать подкаст прямо тут, нажмите кнопку Play.

Стася: Мне бы хотелось начать наш разговор с небольшого представления О.Леси, чтобы вы поняли, кто такой вообще секс-коуч. Леся училась на секс-коуча в Тантрическом институте по интегрированной сексуальности, который открыла Лайла Мартин — известная американская секс-просветительница, активистка и лидер в области осознанной сексуальности. У нее есть популярный канал на YouTube. Сама О.Леся прошла путь самоисцеления в сексе и теперь помогает другим женщинам распознать и снять устаревшие программы и блоки и добраться до истинного «я», дать волю самовыражению, в том числе эротическому.

Леся, когда я предложила тебе поговорить на тему вульвошейминга, или, как еще говорят, вагиношейминга, ты сказала, что это одна из твоих любимых тем. Почему?

О.Леся: Эта тема для меня очень личная, травматичная, болезненная. Эта тема, с которой я живу всю свою жизнь — с момента, когда я стала осознавать себя в тинейджерском возрасте. Я прошла огромный путь вульвошейма, то есть стыда по поводу внешнего вида своей вульвы. Для меня это центральная травма в моей жизни. Сейчас я могу с радостью сказать, что наконец-то, пройдя большой-большой путь, исцелилась. Я полностью отпустила этот стыд, связанный с внешним видом.

В прошлом году я сделала первое публичное заявление по этому поводу. Я рассказала, как прошла этот путь от вопроса, который многие женщины сами себе задают: «Как у меня там, все красиво? Или мне нужно там что-то подкорректировать?», до операции. В 25 лет я сделала операцию по коррекции малых половых губ. На тот момент мне казалось, что это просто луч света в конце тоннеля, что это решение всех моих проблем, что это дико круто и что я наконец-то стала красивой там.

О решении сделать операцию на вульве

Стася: Расскажи, пожалуйста, про свои мысли. Тебе казалось, что у тебя там какой-то дефект и тебе нужно его исправить?

О.Леся: Да, абсолютно. Мне казалось, что у меня там все не так, как у всех. И мне кажется, это вообще какая-то глобальная история про постсоветское пространство: у нас очень мало репрезентаций настоящих вульв, мы не знаем, как они выглядят. У нас есть либо мировая живопись, где на том месте фиговый листик, либо потом, когда ты становишься тинейджером, появляется порнография. Там мы видим вульву, которую ты никогда не увидишь на самом деле в реальной жизни. Так и получается, что вся история разнообразия, которая есть в нашей женской прекрасной анатомии, никак не представлена. Это часть тела, которая чаще всего закрыта. Я тоже, когда росла, никогда не видела, какой она может быть. А все, что я потом стала видеть, не было похоже на то, что я видела у себя. Я начала рано мастурбировать, лет в пять или в шесть, и меня ругали за это, что тоже очень распространенная история. Я была уверена, что я себя сломала.

Что из-за того, что я такая грязная, плохая, занимаюсь рукоблудством, я себя сломала. И поэтому у меня все выглядит не так, как должно выглядеть.

Я ужасно переживала из-за этого. Мой первый поход к гинекологу стал главным стрессом, самой главной травмой моей жизни. Я думала, как это вообще: сесть перед кем-то и раздвинуть ноги? И кто-то будет туда смотреть? Помню, как в тот момент врач еще и позвал кого-то — наверное, для того чтобы взять мазок. Но в голове у маленького, юного создания пронеслись совсем другие мысли: он точно еще такого не видел, он зовет остальных, чтобы они вместе посмотрели, что там за монстр перед ними.

Стася: И это влияло на твою сексуальность в дальнейшем?

О.Леся: Да, очень сильно. Я не могла представить, что окажусь в близости, что кто-то увидит, узнает, дотронется до этой части тела. Это привело к тому, что я до 23 лет была девственницей. Просто я не могла представить, что кто-то узнает о моей страшной тайне. Я себя осуждала настолько, что мне казалось, никто никогда в жизни не должен об этом узнать.

И просто чтобы показать путь, который я прошла: в прошлом году, в 39 лет, уже после операции, огромного пути исцеления и публичного разговора на эту тему, я смогла впервые абсолютно открыто обсудить все, что со мной произошло, со своим партнером. Сексуальную историю, историю операции и вообще всего. И для меня это было просто все: теперь я абсолютно свободна от этой тяжеленной темы. Первый раз, когда я об этом заговорила, еще до операции, я ходила к терапевту, и ему удалось меня как-то раскрутить и услышать все, что во мне копилось. Я рыдала четыре часа подряд без остановки, настолько это было больно — быть увиденной в этом моем стыде.

Об ощущениях после операции

Стася: Что ты почувствовала после того, как сделала операцию? Она помогла тебе преодолеть стыд?

О.Леся: Я хочу сразу сказать, что, когда я решилась на операцию, это был не информированный выбор. Мне никто вообще не сказал о том, что этого делать не надо, что я нормальная. Вернее, терапевт мне сказал. Но все, что мне попадалось онлайн, все говорило обратное. В тот момент казалось, что это лучшее решение.

После операции мне действительно стало легче раздеваться, стало легче быть обнаженной, быть увиденной. Но стыд, боль и негативное отношение к этому органу не пропали, они идут гораздо глубже.

И это связано не с физиологией, поэтому я продолжаю с этим работать. Когда у нас есть негативные месседжи, когда у нас есть непрожитые эмоции, в том числе стыд, отвращение, операцией такие эмоции не решить.

Стася: Я читала на ВВС материал, в котором приводится статистика по Великобритании: в 2015–2016 годах более чем 200 девушкам моложе 18 была сделана подобная операция в системе британской бесплатной медицины, из них более 150 не было 15 лет. Также в материале приводятся слова доктора Крауч, которая возглавляет британское общество детской и подростковой гинекологии. Она говорит, что за всю свою работу ни разу не встретила девушку или женщину, которой это было необходимо.

О.Леся: Спасибо, что поделилась статистикой. Она ужасает. Пластическая операция в области гениталий — это мультимиллионная индустрия. На этом очень круто все зарабатывают, это одна из самых быстрорастущих индустрий в области пластики. Что суперчудовищно. Если женщина принимает информированное решение, это хорошо. Я считаю, это здорово — иметь такой выбор. Но очень часто эти решения не информированы, и они продиктованы стандартом, который очень узкий.

Важно же понимать, что в наших половых губах есть нервные окончания. Это очень чувствительная часть нашей анатомии. Когда мы их отрезаем, это может воздействовать на чувствительность. Все очень индивидуально, и чувствительность можно вернуть, но это займет время, это займет большое количество времени. Подумайте, хотите ли вы отрезать часть своей чувствующей анатомии?

Как отличить свое желание от навязанного?

Стася: Ты сказала, что вокруг вагиношейминга строится огромная индустрия. И это действительно так: в клиниках предлагают огромное количество услуг. И вот как ты считаешь, как женщине понять причину, по которой она собирается сделать с собой что-то такое? Как ей понять, когда это навязанное, а когда свое? Как бы ты сформулировала, о чем стоит подумать, прежде чем на такое идти?

О.Леся: Я считаю, что всем обязательно нужно прочитать книжку «Миф о красоте: стереотипы против женщин» Наоми Вульф. Она же написала книгу «Вагина. Новая история женской сексуальности». Они обе переведены на русский язык. Почитайте их, чтобы немножко увидеть, что происходит за этими предложениями, которые на нас сыпятся. Это относится вообще ко всему, что касается стандартов внешности, стандартов того, как женщина должна себя вести, как она должна выглядеть, какой она должна быть в сексе.

На нас вываливается шквал установок, того, как надо, как должно быть. Это идет из медиа, из культуры, из цивилизации, из семьи, из религии. Все это делает нас маленькими, зажатыми в крошечную коробочку.

Это, кстати, как раз то, с чем я работаю. Я работаю с трансформациями. Вместе мы ломаем эти коробочки, позволяем себе быть собой, принимаем себя, учимся видеть свою красоту, узнаем свою ценность. К сожалению, это не те вещи, которые мы получаем с молоком матери.

О том, как впервые увидеть свою вульву в 60 лет

Стася: Я знаю, что твоя мама под твоим влиянием впервые взяла зеркало и посмотрела на свою вагину в возрасте 60 лет. Расскажи, как она вообще к этому пришла, что ты ей сказала, чтобы она это сделала, и какая у нее была реакция.

О.Леся: Она это сделала в контексте моего первого ретрита «И Бог создал женщину». Мама — фанат моей работы. Она была там самая взрослая. Она просто супергерой, все участницы от нее фанатели. Она смело шла во все практики. Если ты спросишь свою маму, видела ли она когда-нибудь свою йони, или если спросишь любого человека нашего возраста, скорее всего, ответ будет отрицательным.

Моя мама, конечно, из прошлого, и для нее это, конечно, революция. Она суперсчастлива по этому поводу.

Стася: Хочется спросить: как человек жил всю жизнь и никогда ему не было любопытно? Она как-то отвечала на этот вопрос?

О.Леся: Это была практика в рамках ретрита, и там не обязательно было рассказывать свою историю. Это личный процесс, к которому ты идешь.

Стася: Что она после ретрита сказала?

О.Леся: Ой, моя мама, вообще… У нее просто вся жизнь, оказывается, перевернулась. Она уже на двух моих ретритах была. Она вообще ничего не пропускает. Моя мама говорит, что никогда в жизни не была в такой благости, расслабленности. Она невероятно рисует, она нереально готовит, у нее открылся творческий канал.

Об отношениях матери и дочери

Стася: Когда ты рассказываешь о маме, чувствуется, какая у вас связь, какой у вас симбиоз матери и дочери. При этом твоя история до 30 с чем-то лет — это очень тяжелая история жизни внутри, история в общем-то одиночества, поиска себя и страдания. И мне хочется немножко поговорить о том, что, с одной стороны, мать и дочь очень близки. С другой стороны — дочь в течение 30 лет в своей женской сущности была очень одинока и несчастлива. Как так получилось?

О.Леся: Я не злюсь на маму, я ее не осуждаю. Как она могла дать мне то, что не получила сама? С ней никто не говорил о сексе, о сексуальности. У нее нет языка, у нее нет навыка об этом говорить. Естественно, она мне не могла дать то, чего у нее самой нет. И это реальность. Таких мам, наверно, 95%. К счастью, эти вещи сейчас меняются. Действительно, мы уже в другом поколении. Ко мне приходит очень много клиентов, которые говорят: «Я это делаю для своих дочерей. Я хочу им передать то, что мы не получили».

Из основных запросов — это почитание своего тела, почитание своих границ, празднование своего тела, своей красоты, контакт со своей женской анатомией. Представь себе, что ты растешь в доме, где видишь, как твоя мама делает массаж груди, гда она тебе дает зеркальце и говорит посмотреть на себя там или вместе с тобой делает этот ритуал.

Короткий путь — не значит счастливый путь

Стася: Можешь еще рассказать про свой путь после этой операции? Вот, казалось бы, ты привела внешний вид своих половых губ к стандарту. Живи и будь счастливой, да? Расскажи, как развивались события дальше. Ты сейчас жалеешь об этом?

О.Леся: Нет, я не жалею. Я вообще против того, чтобы жалеть. Но если бы я принимала решение сейчас, я бы это решение не приняла. То есть тем, кто думает об этом, я рекомендую сделать свой research. Пожалуйста, не слушайте докторов в клинике. Они вам скажут, что да, вам нужно это делать. Займитесь сначала своим образованием. В этой сфере очень много активизма сейчас.

Я себя простила. Мне тогда казалось, что это вообще лучшее решение в моей жизни. Но когда я стала по-настоящему слушать свою йони, с ней соединяться… Я впервые осознала, что сделала. После операции у меня появился бойфренд. И это была супербольшая влюбленность, нереально крутые отношения, но с сексом было очень тяжело. Было много и скандалов, и сложностей, и сопротивления, и незнания. То есть, несмотря на операцию, несмотря на большое количество доверия и любви, я не решила свою проблему.

Стася: Казалось бы, ты исправила «дефект», живи и радуйся, наслаждайся сексом, но это так не работает?

О.Леся: Может быть, для кого-то работает, но я рассказываю про свой опыт. Я видела, кстати, на Vice видео двух девушек, которые в реальном времени идут делать designer vagina, — они это называют «дизайнерская вагина». И они в полном восторге, дико счастливые туда бегут. Одна из них каким-то exotic dance занимается, то есть ей по работе вроде как нужно. И меня это шокировало: можно совершенно иначе отнестись к этой операции. Все, конечно, зависит от нашей чувствительности и осознанности.

Я хочу еще раз отметить, что короткий, быстрый путь отрезания — это не гарант того, что ваша проблема решится.

Потому что стыд, неприятие, отвращение, негативные месседжи — они гораздо глубже, чем просто внешний вид. И именно поэтому это не решение. Если эти вещи присутствуют в вашей сексуальности, в ваших отношениях с вашей йони, с вашими гениталиями, то с ними нужно работать глубже. Я не знаю короткого пути, если уж откровенно говорить.

Стася: Мне кажется, что частично проблему вагиношейма можно было бы решить, если бы в женских консультациях стояли слепки разных вульв, висели постеры с разнообразными формами женской вульвы. Тогда принятие начнется еще на уровне школьниц, которые приходят на осмотр. Ты согласна?

О.Леся: Абсолютно согласна. Более того, у меня есть коллеги, которые работают непосредственно с этим в Европе. С тем, чтобы это стало нормой, чтобы картинки, книжки, буклеты с реальными вульвами были там, где ты могла бы их увидеть. Наглядный пример: мне подарили книжку-раскраску из Великобритании с разными нарисованными вульвами. Это раскраска с пяти лет, девочки начинают раскрашивать и видеть вот это, а не что-то другое.

Вообще, я считаю, что мы живем в очень классное время. Сейчас многие вещи меняются, и я верю, что вульвошейм, стыд по поводу внешнего вида вульвы скоро исчезнет. Столько работы сейчас ведется для этого, столько активистов, просветителей появляется, огромное количество крутой информации и блогеров, тиктокеры с миллионными подписчиками, которые говорят о разнообразии вульв, — все это убивает стыд. Я надеюсь, что уже у наших детей не будет таких проблем.