Великая загадка пачулей. Как скромный кустарник стал королем ароматов и заставил себя ненавидеть
Доминик Рок более 30 лет занимается поставками натурального сырья для парфюмеров. Он работает с лучшими из лучших, ищет по континентам исключительные запахи для формул, а еще знает все о парфюмерном сырье. Ниже отрывок из его книги.
Отрывок из книги Доминика Рока «Охотник за ароматами. Путешествие в поисках природных ингредиентов для культовых парфюмов от Guerlain до Issey Miyake»
Афины, сентябрь 2017 года, гостиница «Интерконтиненталь». Тысяча триста производителей, торговцев и покупателей сырья для парфюмерной промышленности собрались на ежегодную конференцию.
Их профессиональная ассоциация IFEAT Федерация промышленности эфирных масел и химических ароматизаторов (International Federation of Essential Oils and Aroma Trade) каждый год организует это мероприятие в новом городе.
Афины были выбраны для празднования 40-летия федерации. Я член правления ассоциации, и в тот год была моя очередь председательствовать на конференции. Это одновременно честь и ответственность. Делегаты приехали со всего мира.
В течение четырех дней они торопились с заседаний на встречи, превращая отель в гудящий улей, в котором мелкий дистиллятор из Боснии или Шри-Ланки соседствовал с покупателями из крупных международных компаний.
Многие участники были давно знакомы друг с другом, они радовались возможности встречаться каждый год и добродушно обнимались. Ежегодное собрание большой семьи парфюмерной индустрии — это одновременно и арена для жестких переговоров, и место праздничное и теплое. Чтобы отметить сороковую годовщину создания, ассоциация выпустила книгу-сувенир, в которой была описана вся ее история. На первых страницах рассказывается об удивительном рождении IFEAT.
Очень немногие из делегатов 2017 года знали, что решение парфюмерной промышленности обзавестись подобной организацией стало следствием невероятной истории, громкого скандала, несчастной героиней которого была эссенция пачули.
У экзотической и пьянящей, чувственной и загадочной эссенции пачули с конца XIX века репутация аромата-соблазнителя, из-за которой буржуа Лондона и Парижа, как только она появилась в Европе, назвали ее наглой и вульгарной. Необычный аромат, индийское происхождение, ассоциация со свободными нравами — у пачули было все, чтобы привлечь контркультуру семидесятых годов.
Пачули стали одним из ее символов в виде флаконов с эссенцией, ароматических палочек или надушенной одежды. Образ хиппи, от которых пахло пачули, отражал дух времени. Эта эссенция никогда не выходила из моды с момента ее появления в композициях конца XIX века.
Она стала нотой сердца великих духов, ставших символами времени или наметивших тенденцию, таких как Mitsouko от Guerlain. Но в 1970 году появление в бутике аромата Patchouli от совершенно новой компании Réminiscence стало олицетворением эпохи.
Этот из ряда вон выходящий аромат был настолько богат пачули, что оставлял следы. Это важное и знаковое сырье в сентябре 1976 года вошло в историю, и из-за него в мире парфюмерной индустрии повеяло паникой.
В газете New York Times того времени опубликовали фото важного американского посредника в торговле эфирными маслами. Мужчина стоял, уперев руки в бока, и смотрел на ряд открытых фляг. Он только что понял, что вместо ожидаемой эссенции пачули он получил фляги с грязной водой, на поверхности которой плавала тонкая пленка эфирного масла.
Эти емкости с эссенцией пачули из Индонезии были частью партии из двух тысяч фляг. Два миллиона долларов были выплачены при отгрузке, как это делалось обычно. Из-за резкого подъема цен индонезийский экспортер не смог выполнить свои обязательства, несмотря на предоплату.
Его обычные поставщики не выполнили свои обязательства, эссенции у него не было, он всех оставил с носом и исчез. Это было как гром среди ясного неба в индустрии, крупное событие. Изумление смешивалось со стыдом и яростью.
Шокированные и одураченные покупатели поспешили в Индонезию, устроили скандал, угрожали, пытались договориться с местными властями. Тщетно. Ни одному из покупателей не удалось вернуть свои деньги. Рана была глубокой, она показала слабые места в цепочке, где покупатели не знали, кто и как производит сырье и собирает его.
Крупные игроки поняли это и начали искать способы лучше контролировать цепочки поставок из мест производства. Через некоторое время несколько крупных английских, американских и французских посредников встретились, забыли об острой конкуренции и договорились создать федерацию, чтобы объединить профессионалов и установить правила игры. Успех IFEAT превзошел их ожидания, и федерация стала крупной платформой для обмена информацией, обязательным местом встреч для мира натурального сырья.
Звезду и икону в парфюмерии, эссенцию из листьев этого кустарника, который выращивают и подвергают дистилляции в Индонезии, единодушно боготворят парфюмеры. Это один из абсолютно необходимых и незаменимых компонентов в их палитре, один из тех десяти, которые они взяли бы с собой на необитаемый остров. Эссенции пачули, невероятно важной для индустрии парфюма, потребовалось более тридцати лет, чтобы избавиться от имиджа проблемного сырья.
С течением времени это невероятное эфирное масло стало подлинным барометром состояния нашего ремесла и важной темой для дискуссий между профессионалами. Долгое время ежегодная конференция была источником слухов о том, какие могли бы быть подписаны контракты на поставку пачули между индонезийскими экспортерами и крупными покупателями в парфюмерной промышленности.
За этими тайными или, наоборот, намеренно показными встречами следили, их комментировали. Ставки были очень высокими. В частности, о ценах на пачули говорили, что о них договариваются на конференции. Это провоцировало появление комментариев после конференции, которые стали классическими: «Подождем IFEAT», «После IFEAT станет яснее» или «Все будет определено в IFEAT».
Нервозность действующих лиц объяснялась атмосферой перманентной неуверенности, если речь шла о доступности эссенции и ценах на нее. Это было результатом того, что рынок пачули часто лихорадило.
Пачули — это неброский кустарник, покрытый темно-зелеными пушистыми листочками. Их запах проявляется только в том случае, если им дать немного побродить, а потом помять. Аромат пачули, особенно сильный, необычный, используется как для стиральных порошков, так и для самых амбициозных нишевых духов.
Ошеломляющий, очень соблазнительный, он придает формулам глубины. Сложность композиции уберегает его от возможных синтетических копий. Он остается исключительным оружием в творчестве и до сих пор широко используется в формулах. Пачули оставляют шлейф, который выдает их присутствие.
К тому же пачули — это замечательный парадокс, который долгое время оставался головоломкой для покупателей.
Пачули непрестанно мигрируют из одного региона выращивания в другой. Это нестабильный источник доходов для фермеров, сырье нерегулярного качества, подверженное всплескам цен. Необходимый и незаменимый компонент — пачули — все еще кажется неподконтрольным.
Кустарник родом из Индии и с Филиппин, но в Китае его использовали в формулах «сухих» благовоний начиная с VII века. Листья пачули использовали в китайской медицине для приготовления антисептических отваров, а также добавляли в тушь для письма, чтобы придать аромат.
Индусы ароматизировали кашемировые ткани сухими листьями пачули, вызвав у англичан пристрастие к этому аромату, который стал экзотическим фирменным знаком. Импорт шариков из листьев пачули позволил им копировать индийские шали и использовать запах в ароматических попурри и против моли.
Чтобы удовлетворить аппетит Европы, с 1850 года англичане начали поощрять развитие этой культуры в их колонии Стрейтс-Сетлментс на полуострове Малакка со столицей в Сингапуре. Пионерами, создавшими плантации пачули, стали мигранты с юга Китая. Это было начало большой саги о дистилляции и торговле эссенцией, которая остается промыслом этого народа в течение полутора веков и до наших дней.
Начиная с 1920 года Сингапур был центром экспорта листьев и дистилляции эссенции, пока пачули не нашли для себя место на севере Суматры, в провинции Ачех. Медан, столица северной части острова, сменила Сингапур, который занялся другими делами после обретения независимости в 1965 году. Медан стал городом пачули, на торговле которыми специализировались семьи китайского происхождения и крупные экспортеры.
На конференции IFEAT в Афинах я снова встретился с Петрусом, индонезийским китайцем, одним из трех крупных экспортеров эссенции пачули, работающим в этом бизнесе с 1967 года. Двадцатью годами раньше он открыл для меня пачули Суматры, и я ему за это признателен. Петрус не забыл скандал 1976 года, он был его свидетелем и знал всех действующих лиц. Он посмотрел на фото в New York Times и пробормотал:
— Невероятная была история…
Петрус — последний из крупных экспортеров, кто еще базируется в Медане, когда производство эссенции переместилось на Сулавеси и острова моря Селебес (Сулавеси). Прошли годы, но Петрус оставался прежним, худым и прямым как палка. Я сделал ему комплимент:
— Петрус, ты за двадцать лет совершенно не изменился. Как тебе это удается?
И он ответил мне с широкой улыбкой:
— Это все пачули. У меня слишком много работы и забот, так что стареть нет времени.
Мы с ним вспомнили нашу первую встречу, когда я только открыл для себя пачули. В 1998 году Петрус сопровождал меня в поездке по югу Суматры. Яванские семьи только что обосновались в районе Бенкулу. Они оказались там в результате политики правительства, желавшего ограничить перенаселение Явы. Эти люди начали собирать листья и получать эссенцию.
Мы поднялись на плато, где только что вырубили лес. Еще до появления масличных пальм большой остров уже был сердцем сельскохозяйственного развития Индонезии. Деревья рубили, жгли, распахивали участки, сажали растения.
Я как будто снова видел семьи из этих новых деревень в их дощатых бараках. Эти люди в яванской одежде казались немного потерянными, молчаливыми и покорными. Они не выбирали это изгнание и были на Суматре почти такими же иностранцами, как и я.
Казалось, что и поля тут оказались случайно. Они были недавно засажены, но так, чтобы продержаться не больше года. Пачули оказались здесь случайно, те, кто их выращивал и подвергал дистилляции, — тоже.
Некоторые участки располагались в тени кокосовых пальм, другие оказались на солнце, некоторые были крошечными, другие занимали больше гектара. Саженцы могли быть посажены ровными рядами или перемежались с рядами овощей. Очевидно, никакой агрономической модели не было.
Мы видели, как крестьяне собирали побеги в большие вязанки, которые они потом крепко связывали и оставляли на несколько дней сушиться под навесом дома, чтобы дистилляция дала максимальное количество эссенции. Перегонный цех находился ниже деревни, на берегу узкого ручья.
Сооружение состояло из трех фляг для масла. В первой кипела вода, чтобы дать пар. Две другие фляги, увенчанные конусами из листового железа, были заполнены листьями и служили перегонными аппаратами. Масло пачули собирали ложкой.
Я как будто снова видел миниатюрную яванскую крестьянку, сидевшую на корточках в ручье с ложкой в руке и собиравшую эфирное масло, плававшее на поверхности лужицы при выходе из бамбуковой трубочки, и слившую его в пластмассовую бутылку из-под кока-колы. Все это напоминало мне вселенную лабданума цыган Андалусии, но я нигде не видел такой дистилляции. Петрус с усмешкой наблюдал за мной:
— В Индонезии, должно быть, около десяти тысяч подобных устройств. Но эти люди только что приехали и ничего в этом деле не понимают… На Ниасе и Яве дела обстоят лучше! Петрус и его собратья следовали за миграцией. Они открывали центры сбора и филиалы там, где росли пачули.
— Мы получаем разную эссенцию, ее цвет и состав варьируются. Мое ремесло заключается в том, чтобы очистить ее и смешать так, чтобы получить правильный вариант, которого ждут мои клиенты, — объяснил мне Петрус, когда показывал свои склады в Медане.
На самом деле ключ к успеху китайских экспортеров заключался в том, что они собирали и хранили эссенции из разных источников, чтобы предложить выровненное качество, бленд. После визитов к Петрусу у меня сохранилось воспоминание о его фильтрующих установках.
Эссенция проходила с высоты комнаты через несколько больших бамбуковых подносов очень тонкого плетения. Мне нравилось наблюдать за тем, как мириады капель эфирного масла теряют воду и загрязнения на этом продуманном пути. Ради этого собирают листья на тысячах холмов Индонезии.
В этих бетонных помещениях в тропической жаре запах каскадов пачули был невероятной силы, никогда больше я не ощущал ничего подобного.
— Я никогда не понимал, как такой маленький листик может давать такой мощный и сложный запах, — удивлялся Оливье, еще один известный мастер-парфюмер из компании, на которую я работаю.
Звезда парфюмерии вспомнил: — Я открыл пачули в восемнадцать лет, когда проходил мимо бутика, который только что открыла фирма Réminiscence в Каннах. Запах распространялся далеко по улице Антиб. Утверждали, что он способен маскировать запах марихуаны, и это делало его привлекательным для нарушителей закона.
Эссенция пачули составляла половину формулы, никто никогда не добавлял больше!
Оливье — создатель Angel, знакового аромата, выпущенного в 1991 году у Thierry Mugler. Это был огромный успех, который сочли революцией в парфюмерии. Стоявший у истоков увлечения гурманскими нотами, этот парфюм остается одним из самых продаваемых в мире. Так как мы говорили о пачули, Оливье рассказал мне о том, как создавался Angel:
— Вера, ответственная за ароматы марки, хотела ультрамощный женский аромат. Я отталкивался от моей формулы с рабочим названием Patchou, в которой была половина пачули и половина ванили. Я обожал эту ноту, я искал, как ее можно использовать, — Оливье работал каждый день на протяжении двух лет, чтобы превратить Patchou в Angel.
Тьерри Мюглер поделился с ним своими воспоминаниями о детстве в Эльзасе, и ноты пралине, кофе, меда присоединились к ванили, их подчеркнули черная смородина и грейпфрут. — Я решил не соединять пачули с цветами, именно гурманские ноты усиливали их мощь.
В результате формула Angel осталась простой с двадцатью шестью ингредиентами, половина классической формулы. И она сохранила четверть пачули, а это существенная доза. Оливье поделился своим восприятием эссенции. Пачули — это аромат плесневелый, древесный, кожаный, пряный, табачный.
Его мрачные и чувственные грани сочетаются со всеми древесными нотами. Он работает и для мужских ароматов, и для женских, у него нет пола, он пронзает парфюм, это опьяняющий запах. Оливье не устоял перед искушением достать флаконы пачули и обмакнуть в них блоттеры.
С первым же блоттером ко мне вернулись воспоминания о полях Индонезии. Парфюмер выдержал паузу, мы ощутили разные фракции, ноты формулы, над которыми он работал. Почти шепотом Оливье продолжал:
— Подлесок, гумус, но это еще и цвет. Я всегда видел Angel в голубом и черном цветах. Для меня пачули черные. Я использую их, если хочу добавить черного цвета в парфюм.
Его признание заставило меня вспомнить о туши. Мне нравилось, что в этом черном цвете встречаются видение парфюмера и душистая тушь, оставляющая след пачули на бумаге.
Фото обложки: Shutterstock.