Парфюмерный этикет: дебаты на Flacon Magazine
Матвей Юдов:
На первом курсе химфака МГУ мне нужно было сдавать экзамен по физике. Что-то я, конечно, знал, но уверенными и блестящими мои знания назвать было сложно. Я кое-как ответил по билету, а экзаменатор продолжал добивать меня дополнительными вопросами. В конце концов он спросил о чем-то, чего я вообще не знал. Я решил «помыслить логически» и ответил ему полнейшую чушь. Экзаменатор поставил мне тройку и произнес фразу, которую я тогда очень хорошо запомнил: «Фантазия у вас хорошая, но я не знаю, чего больше от ваших знаний — пользы или вреда». Это все к тому, что нет ничего плохого в логическом мышлении, но оно далеко не всегда заменяет владение фактическим материалом и матчастью.
Катя Холопова:
«Не зря производители парфюмерии десятилетиями неуклонно снижают интенсивность этих самых новых ароматов».
Любовь Берлянская:
Приоритетная задача разработчиков новых парфюмерных веществ — синтезировать ингредиенты с уникальным ольфакторным профилем, не поддающиеся копированию, и с максимально выкрученными ТТХ, отвечающими за стойкость, интенсивность и диффузию. Потому что запрос потребителя за многие десятилетия не изменился никак. Пользователю нужно, чтобы аромат держался на коже долго, желательно — вечно. И действительно, современные одоранты достигли небывалых ранее высот в плане «ольфакторной живучести». Несколько месяцев на блоттере, например, у каптива Ambrostar® концерна Symrise. И примеров таких огромное количество.
Катя Холопова:
«Потому что сегодня, если на спектакль, ужин, рейс загруженностью в несколько сотен человек впереди них в комнату зайдут несколько сотен ароматов, выживших может не оказаться».
У этой задачи есть обратная сторона. Чем более интенсивный и яркий запах, тем быстрее человек перестает его чувствовать. Самая частая жалоба потребителя на ароматы — «не стойко». И чаще всего аромат в этом не виноват, просто человек перестал его чувствовать благодаря спасительной способности мозга адаптироваться почти к любому раздражителю. Наиболее яркий пример — студенты медики. Когда они впервые приходят в «анатомичку», чуть ли не в обморок падают, но проходит время, и большинство адаптируется даже к такому агрессивному фону, который для мозга сигнализирует опасность. Интенсивный парфюмерный запах никакой опасности не означает, и мозг выключает его из сферы внимания достаточно быстро.
Матвей Юдов:
Хуже всего человек адаптируется к неприятным запахам (они сигнализируют об опасности), запахам непривычным и незнакомым (они тоже могут представлять потенциальную опасность) и, наоборот, к запахам, представляющим интерес, а для человека это в первую очередь еда. Поэтому сейчас так популярен гурманский профиль: ароматы сладостей гораздо более навязчивы, чем запах любого цветка, — наш мозг «обычное» отфильтровывает и переключается на что-то более важное. Этим отчасти можно объяснить распространенную жалобу на то, что второй флакон понравившегося аромата оказался «разбавленнее» первого: человек просто привыкает к запаху и перестает его воспринимать.
Кстати, упомянутый выше Ambrostar® и многие другие современные амброво-древесные одоранты, без которых в наши дни не обходится практически ни один аромат, используют еще один хитрый трюк: они обладают способностью раздражать тройничный нерв, вызывая что-то вроде чувства осязания. К этому эффекту мы адаптируемся гораздо хуже, и такой аромат субъективно воспринимается как более стойкий.
Любовь Берлянская:
Как раз на сегодняшний день складывается ситуация, что на спектаклях, ужинах и рейсах достаточно одного человека, без меры облившегося современной композицией с выкрученными параметрами громкости. Этот человек уже ничего не чувствует, а вот всем остальным приходится весьма несладко. И хорошо, если среди этих «остальных» нет аллергика.
Катя Холопова:
«Да, кстати, бренды-то, как принято строчить в жалобах, „разбавляют и удешевляют!“ ароматы не только из соображений экономии. Жалобщики, знайте: в ходе новой и новейшей истории парфюмерии многие компоненты, отвечавшие ранее за стойкость и оглушительность продукта, оказались запрещены в производстве. По экологическим соображениям и… из-за жалоб: на индивидуальную реакцию, на следы на одежде и все такое прочее. Круг замкнулся! Правда, винтаж и ниша все еще могут преподнести сюрприз-другой где-нибудь в ложе бельэтажа, но массовый продукт стал более милостив к почтенной публике».
IFRA, работающая как рекомендательный орган, которой, однако, подчиняются все крупные производители отдушек и ароматизаторов, запрещает те или иные ингредиенты не по причине чьих-то жалоб на следы на одежде, но в результате серьезных исследований и тестов на безопасность.
Матвей Юдов:
Главные неприятности, которые могут вызвать душистые вещества, — это токсичность (в том числе нейротоксичность), канцерогенность, тератогенность, способность вызывать фотосенсибилизацию и аллергию. Ни один регулирующий орган не будет запрещать материал только потому, что кому-то он не понравился.
Любовь Берлянская:
Более того, продолжаются работы по технологиям инкапсуляции парфюмерных композиций, чтобы продлить эффект на еще более длительное время.
Современные одоранты обладают гораздо более сильными ТТХ в этом плане, чем те, что были десятки лет назад.
Матвей Юдов:
Вещество с более интенсивным запахом всегда предпочтительнее: оно «работает» в более низком диапазоне концентраций и его потребуется меньше.
Катя Холопова:
«Знаете ли вы, что инженеры сцены, бэклайнеры, администраторы в театрах и на концертных площадках прилагают неимоверные высокотехнологичные усилия для того, чтобы отсекать от артистов запахи из зала?»
Удивительно, но за четверть века своей концертной деятельности я впервые слышу об этом. Все запахи из первых рядов благополучно долетают до сцены, вплоть до того что можно идентифицировать аромат и попробовать угадать его «носителя». Инженерам сцены хватает забот и без этих надуманных проблем.