Шок, отрицание, терапия: как я вылечила гепатит С
О том, что люди больны гепатитом С, они чаще всего узнают, когда сдают кровь — для донорства или во время обследования перед операцией. Так было и у меня — я готовилась к удалению фиброаденомы и сдавала обычные в таких случаях анализы в онкологическом центре.
В какой-то момент меня попросили зайти к хирургу, который, глядя на результаты, сказал, что у меня положительный анализ на гепатит С. Первое, что мне пришло в голову: не помешает ли это вырезать фиброаденому? Врач внимательно посмотрел на меня: «Вы понимаете, что у вас гепатит С?».
Я не понимала — представления о том, что это такое, у меня были примерно никакие, — но на всякий случай кивнула. Доктор сказал, что для операции нужно разрешение от гепатолога, и я поехала в государственный центр по профилактике и лечению вирусных гепатитов — там мне дали справку и поставили на учет.
Фиброаденому мне благополучно удалили, а мой новый диагноз повис надо мной тяжелым вопросительным знаком. Разбираться в этом мне совсем не хотелось даже на уровне прогуглить, в голове была полная каша, поэтому я решила сделать вид, что ничего не происходит. Тем более что чувствовала я себя великолепно и ни на что не жаловалась.
Видимо, психика от некомфортной шоковой информации защищалась, как могла, а робкое сопротивление здравого смысла оказалось подавлено. В режиме отказа видеть реальность я прожила следующие два года — есть что обсудить с психотерапевтом. Сейчас я содрогаюсь от этих воспоминаний и своего поведения в 27 лет.
Мой гепатит оказался устойчив к лечению
По официальным данным ВОЗ на 2020 год, в мире более 71 млн зарегистрированных больных с хроническим гепатитом С. При этом специалисты ВОЗ и FDA считают, что на самом деле их гораздо больше — просто люди не знают о своем диагнозе.
Вирус может очень долго абсолютно никак не проявляться, а пациенты часто попадают к врачу уже с фиброзом или циррозом. Не зря гепатит называют «ласковым убийцей». Спустя два года я наткнулась на справку из гепатцентра. Во мне наконец что-то щелкнуло, и я поняла, что должна пойти к гепатологу.
Больных вопросов у меня было много. Прежде всего где я вообще могла подхватить это? Врач объяснила, что чаще всего люди заражаются при приеме наркотиков, при переливании крови и при плохой стерилизации мединструментов в больницах, косметологических и стоматологических клиниках.
Кроме того, гепатит С может передаться от инфицированной матери ребенку или во время секса, при котором появляется контакт с кровью, правда эти способы менее распространены. Методом исключения я решила, что могла подцепить заразу на маникюре или у зубного. Врач сказала, что это очень распространенная история.
Моя хорошая новость заключалась в том, что анализы были в норме, печень чувствовала себя нормально. Плохая — оказалось, что у меня генотип 1b. По сравнению с другими генотипами он с трудом поддавался терапии (существующей в тот момент) и обладал склонностью к рецидиву, даже если лечение проходило успешно.
Примерно в те же дни я абсолютно случайно столкнулась в клинике с хорошим знакомым — врачом-терапевтом и специалистом УЗИ. Оказалось, что относительно недавно он тоже болел гепатитом С — с врачами такое нередко случается — и сумел вылечиться!
С тех пор мой знакомый доктор отслеживал все, что касалось изучения гепатита С, в мировом медицинском сообществе. Вселенная все же простила мне двухлетние глупости и устроила нужную встречу. На всякий случай я стала наблюдаться у двух врачей одновременно.
Вирус в режиме ожидания
Прогнозы на лечение и жизнь для больного гепатитом С зависят от разных вводных: степени фиброза печени, вирусной нагрузки, подтипа вируса, веса, возраста и общего состояния организма.
Например, однозначно негативно на успешность терапии повлияют лишний вес и высокая вирусная нагрузка, а пожилым больным, хроническим алкоголикам или людям с циррозом полностью вылечиться сложно. Гепатит С — одна из самых распространенных причин трансплантации печени в мире.
При моем генотипе нужно было обязательно сделать биопсию печени, чтобы определить активность вируса, наличие/отсутствие фиброза и понять, какое лечение может подойти. Я получила хорошее заключение.
Оказалось, что я носитель вируса с нулевым фиброзом.
Моя печень не разрушалась физически, а вирус находился в режиме ожидания — не размножался и не действовал на организм губительно. При этом я могла заразить другого человека через кровь. «С учетом молодого возраста и нормального индекса массы тела это хороший прогноз для излечения», — сказала мне врач. Долго радоваться этому не вышло.
Индийские дженерики и 12 недель
Я сдала еще несколько анализов, включая показатель интерлейкин. Гепатолог сказала, что он оказался неблагоприятен для традиционного двухкомпонентного лечения гепатита интерферонами. Этот метод и без того дается больным тяжело, а мне, даже несмотря на прочие хорошие анализы, такое лечение просто не подходило.
К тому же была большая вероятность, что через каких-то полгода после традиционной терапии вирус снова скажет мне «просто здравствуй». Хотя при желании можно было попробовать, конечно. Я вспомнила рассказы пациентов в очереди, как они переносят традиционную терапию: сильная потеря веса, долгие депрессивные эпизоды, побочки в виде «одно лечишь, другое калечишь». И твердо решила, что в традиционную терапию я не пойду.
В итоге доктор предложила мне наблюдаться, пить одно лекарство, каждые полгода сдавать анализы и делать УЗИ, а раз в год проходить фибросканирование для мониторинга фиброза.
Но я не отчаялась. Я посоветовалась со своим знакомым, он предложил мониторить форумы, на которых набирают небольшие группы людей для лечения гепатита современными препаратами. Так я узнала, что в 2013 году американское надзорное ведомство FDA зарегистрировало препарат, который с эффективностью практически 100% убивал инфекцию за 12 недель. Это был научный прорыв.
Одно но: на тот момент препарат на три месяца терапии стоил $50 000. В рамках бесплатного государственного лечения его не предоставляли — гостерапия по-прежнему состояла из инъекций и интерферонов с сильными побочками. $50 000 у меня не было…
Чуть позже мой знакомый доктор написал, что в Индии появился аналог американского препарата, он стоит значительно дешевле. Еще через год появилась возможность заказать дженерики в интернет-магазине в России.
В итоге 12 недель лечения обошлись мне в 50 тысяч рублей.
Я пила по одной таблетке в день, в сутки должна была выпивать не меньше двух литров воды и строго исключить на время терапии алкоголь, жирную и жареную пищу. Побочки у меня были минимальные: фоновая тошнота, тяжесть в спине и еще я быстро уставала. Но анализы в течение всего лечения оставались хорошими.
Первый контрольный тест я сделала почти сразу после окончания лечения, и он оказался отрицательным — вирус уже не определялся в крови! Хотя веры в полную победу еще не было. Я шла к ней шаг за шагом, в течение двух лет периодически сдавала анализы — все это время оставался теоретический риск рецидива болезни.
Последний контроль прошел у меня перед Новым, 2020 годом. После него гепатолог сказала, что я здорова, и сняла меня с учета. Это был мой лучший новогодний подарок!
Осознание того, насколько легко я отделалась, пришло значительно позже. С тех пор я не пропускаю ни одной новости об открытиях в лечении гепатита С — вдруг расскажу об этом тому, кому это поможет.