Елена Боровая: «Женщин дискриминируют, но матерей дискриминируют во сто крат больше»
Привет, я — Лена. Мне предложили написать колонку о том, что вообще я делаю, потому что это и вправду интересно, я согласилась. Что же я делаю? Очень много всего (так было всегда). А еще я — мама (так стало недавно).
Надо сказать, я категорически против дефинирования кого-то по какому-то одному признаку. Но, пожалуй, тут это уместно — как в любой ситуации про дискриминацию. Невеселое начало, да? Тогда начну совсем издалека.
Жизнь — борьба. Материнство — это небольшая война каждый день. Преимущественно с самой собой.
Есть, конечно, история про условный D-day (высадка союзных войск в Нормандии) — когда вчера это было твое, пусть беременное, но твое тело, а сегодня оно уже твое не очень. И вот к этой войне и к этому захвату я была вообще никак не готова.
Если вы сейчас потянулись к секции комментариев писать мне, что материнство — величайшее счастье, я в курсе и не спорю. Если пошли еще дальше и хотите мне написать, что это главное женское предназначение, отвечу сразу и коротко: нет, не главное и не единственное. Об этом можно почитать у коллег фем-активисток, а я, пожалуй, активистка здорового и нормального материнства.
Мой канал на ютьюбе появился не потому, что мне захотелось нарядиться и сесть в кадр с известными людьми (хотя пока это сплошь прекрасные люди).
Не потому что мне захотелось хайпануть и на волне переезда видеомедиа в ютьюб заработать миллионы денег (но я не против, если так сложится). Не потому что мне нечем заняться в декрете и некуда потратить лишние деньги (я много работаю и последние выпуски делаю с партнерами — на свои уже больше не могла). Я это делаю, потому что глянцевая картинка в медиа, инстаграмы «счастливых жен и матерей», общественные установки, курсы подготовки к родам — никто и нигде не говорит, что это ужасно, ужасно сложно.
Ты гуглишь послеродовую депрессию — и получаешь сто постов улыбающихся женщин с тремя детьми и фразы «Депрессия? Да у меня нет на нее времени».
Ты смотришь на свое тело, а оно меняется очень сильно — и не только в области живота. Например, я теперь ношу 41-й размер обуви, а не 39-й, как до родов.
Так вот, смотришь на себя, смотришь в интернет — а там женщины с кубиками через две недели после родов. Я, честно, восхищаюсь этими женщинами, но вообще не представляю, как это было бы возможно в моей реальности.
А потом очень быстро ты переходишь к прочтению статей о воспитании, половина из которых начинается со слов «ребенок должен», а другая половина — «вы должны». И где-то на этом моменте в мозгу происходит маленький ядерный взрыв. И кстати, как-то остановиться, подумать и пережить этот взрыв обычно не выходит: вы же там всем должны и общество непременно это с вас стребует.
Должны родить сами (обожаю: кесарево — это кто-то другой в вас вселяется?), надеть шапочку, снять носки, похудеть к лету, водить на развивашки, носить в слинге, не приучать к рукам, кормить кабачками, кормить грудью.
А еще вы должны оставаться желанной затейницей для своего партнера.
Тут я остановлюсь, потому что количество моих личных триггеров в предыдущей фразе перевалило за допустимые пределы.
Так что я делаю то, что делаю, для мам. И для себя в том числе. Мамам непросто в нашей стране с очень формальным декретом, низким уровнем жизни и теми социальными установками и требованиями, которые существуют сейчас. Важно иметь возможность высказаться, важно услышать, что ты не один и не только тебе непросто. Мне кажется, насколько это возможно, я этим сегментом информации занимаюсь.
Лена, а как же папы? Что за дискриминация?
Пап, вовлеченных в заботу о детях, очень мало. Это не их вина, конечно, как и не вина женщин и детей. Это тоже тот самый пресловутый фактор социальных ролей и требований. Мне бы хотелось написать тут подробнее, но я не эксперт. Вот, например, Настя Красильникова ведет в телеграме канал «Вашу мать», у нее с мужем партнерство во взращивании Федора. А я, честно, не знаю, как это происходит, не эксперт.
Зато вот в чем я разбираюсь: все, что с вами в этом статусе происходит, любое решение, которое не противоречит УК РФ, — нормально.
Материнство, родительство если хотите, — сфера деятельности, в которой не может быть идеального исполнения.
Но к этой деятельности можно и нужно приобщать помощников (особенно если они предлагают). А еще это двустороннее взаимодействие: на том конце коммуникации — человек. Он другой, вы с ним знакомитесь и взаимодействуете: вы его родили, но он не ваша частичка, это важно.
Вообще, сейчас воспользуюсь вольностью формата колонки и перепрыгну мыслью в другую область (потом прыгну еще разок, и все). Знаете, я всегда с уважением относилась к свободам других людей. И к свободе не иметь детей в том числе.
Родив ребенка, я прониклась еще и симпатией к людям, которые сознательно отказываются от деторождения или откладывают счастье родительства на потом.
Сейчас все говорят об осознанности: и тут закладывается очень большая ответственность. Для меня это не только про «вырасти, дай и не навреди», а еще и про «не потеряй себя». В какой-то момент Лена, которая не мама, куда-то делась. Потому что физическая Лена 24/7 меняла подгузники и кормила грудью. И вот это, знаете, по-настоящему страшно. Ну, то есть, поверьте мне, я вообще ничего не боюсь, но состояние вот этой потери сущности — тут даже не подберу нетабуированного слова, чтобы описать состояние своего внутреннего мира в моменте. И мне было некуда с этим пойти.
Общество, пестующее «тихий подвиг» и «материнство — великое счастье», не приемлет слабости и уязвимости. Женщин дискриминируют, но матерей дискриминируют во сто крат больше.
Нам просто не позволено не чувствовать себя по условному канону «идеального материнства». И вот поэтому я делаю канал и пишу все свои мысли. Канона нет, вы можете чувствовать что угодно, вам позволено ныть и просить помощи — и я не вкладываю в это никакого негативного подтекста.
Я родила в 33. Я была готова, многое знала и читала. Мне казалось. На самом деле я не знала ничего. Поэтому, если вам кто-то говорит, что «часики тикают» или «надо сейчас, а то потом…», не слушайте никого. Это очень сложное решение. Лучшее в моей жизни, но сложнейшее (а я участвовала в запуске ТВ-каналов два раза и один раз снимала «Форт Боярд»). Нужно, чтобы вы знали, где брать ресурс. И конечно, лучше это делать в партнерских отношениях.
А еще я точно могу сказать, что, как бы страшно ни было потерять себя, — не потеряете. Обязательно найдете, поверьте тут на слово. Но нужно помнить про ответственность перед собой. И уметь искать ресурс в разных вещах. И конечно, учиться принимать, когда ресурса нет и нужно немного остановиться и побыть в вакууме своих мыслей.
Отдельно хочется сказать о теле. О внешности. Тело меняется. Рутина меняется.
Вы принимаете душ по утрам, за вами следят два глаза, под которыми рот. Он может внезапно закричать: «Мама-а-а-а-а», — и утренний ритуал все.
Мне помогала мысль о том, что я произвела человека и это очень круто. Но в первый год жизни сына я разделась на пляже лишь однажды — и сразу оделась. Огромная (и тут вот ничего хорошего) грудь в венах, которая живет своей жизнью, живот, ноги — все показалось чужим. И почему-то мне стало очень стыдно.
Я сейчас оглядываюсь на тот момент и не могу понять, почему именно стыд? Думаю, это про то, что моя голова наполнена картинками и стереотипами, с которыми я борюсь каждый день. Тогда на эту внутреннюю борьбу, на принятие, совсем не было ресурса. И, по моим ощущениям, не было поддержки.
Ведь что я слышала? «Не переживай, похудеешь» или «Ну ничего, ты ж теперь мать». И это ужасно обесценивало мои переживания, не давало никакого ответа и не помогало. Еще через год я вышла на пляж в закрытом купальнике.
Получила много комплиментов от друзей на тему того, как я похудела и как отлично пришла в форму после родов. Знаете, я не шла ни в какую форму. Честно. Да, сначала мне было неприятно, грустно и стыдно, но потом я поняла: если погонюсь за всем сразу (а там много всего в чудной парадигме идеального материнства) — либо сойду с ума, либо просто не дойду ни до чего. Поэтому я разрешила себе не париться по поводу внешности. Еще не очень парюсь, поел ли мой ребенок и поел ли он брокколи на пару (ну это так, к слову об индульгенциях).
Сегодня я в гармонии с телом. И я не знаю, произошло бы это, если бы я не стала мамой. Ожидания общества от родившей женщины так велики, что мой каркас прочности просто лопнул. То, что есть сейчас, — это все заново построено.
Когда мне было 18 лет, у меня было РПП (расстройство пищевого поведения. — Прим. ред.). Я не обращалась за психиатрической помощью, помогла моя сестра. Она заметила, что я пью только соки, и узнала, что у меня прекратились месячные. Она просто говорила со мной — и это помогло. Но ровно до той степени, что я снова стала есть. Диеты, желание худеть, мечты о кубиках никуда не делись. Я не думаю, что смогла бы, как сегодня, выставлять в интернет видео, где у меня целлюлит на полкадра, и не париться. И тут я благодарна исключительно материнству — если бы думала еще и об этом, психически бы лопнула, я так считаю. Но вот я здесь. И я делаю то, что я делаю, потому что понимаю: многие оказываются в том темном месте, где оказались я и мое тело. И если я кому-то помогу, будет здорово.
Еще будет здорово, если мы вообще начнем себе больше позволять, но научимся это делать экологично.
Пока я не стала мамой (и не побыла ею какое-то время), я не умела выражать негативные эмоции. Вообще. Мне в детстве сказали: не ной. И я старалась не ныть. Но получалось плохо, поэтому все копилось. А потом на арену выходил царь-нытик и все люди вокруг меня узнавали, как тяжело мне живется еще со времен царя Гороха.
Когда стала мамой, я пошла в терапию. Я еще только на пути к дзену, но уже знаю, что злиться, расстраиваться и обижаться — это ок. И вот тут тоже не нужен стыд (надо сказать, что-то много его в моей жизни, несмотря на слегка сбитый моральный компас, но мы не об этом). Нужно принятие, и этому надо учиться.
Пример — лучшая школа. Поэтому я и делаю канал с примерами живых людей с разными эмоциями, разным опытом и разными реакциями. Мне кажется важным показывать побольше человеческого.
Я делаю канал и пишу тексты, потому что не могу этого не делать на самом деле. Я просто думаю, что все проходят через примерно то же, через что прошла я, — и мне грустно. Потому что на этом пути очень нужна поддержка. Я знаю, что могу ее дать. И знаю, что умею дать ее так, чтобы стало немного теплее. Иногда мне хочется говорить о каком-то активизме, нормализации материнства. Но если копнуть глубже, я это все делаю, чтобы обнять. Обнять тех, кому это нужно. Мы говорим о материнстве, о потере, о нежелании иметь детей, об абортах и правах женщин, это как-то ложится в повестку. Но я хотела бы думать, что то, что я говорю или пишу, не ограничивается важными темами, а идет немного дальше. Тепло, необходимое кому-то именно сегодня.