Мы так не договаривались: разные мамы о разных чувствах

Будущее материнство набрасывается на женщину еще задолго до того, как созреет первая яйцеклетка. Сначала дочки-матери в саду, потом фантазии о семейной жизни с прыщавым одноклассником, затем — тревожный монолог гинеколога о тикающих часиках и инстаграм, набитый фотками знаменитостей с выводком ангелоподобных наследников. SOS-сообщения о том, что мама — это загнанное существо с вечно немытой головой, мечтающее вернуться в добеременное прошлое, кажутся зловредной чайлдфри-пропагандой и тщательно отфильтровываются. А зря.

По просьбе спикеров все имена изменены.

Зависть

Зависть:

Марина, 32 года, офис-менеджер

Во время беременности муж гладил меня по животу со словами: «Как там наш малыш?», мама таскала на работу снимки УЗИ, чтобы показать их коллегам, свекровь привозила всякое полезное и вкусное. Меня берегли, за меня переживали, меня подбадривали. Роды были «обычные», никаких патологий. Единственным неприятным сюрпризом стала боль. Нет, я, конечно, читала про то, что это ужасно, но такого не ожидала. На схватках меня от боли рвало, на эпидуралке боль стала меньше, но все равно казалось, что отпинали в живот, а на потугах было ощущение, что пытаюсь сдвинуть с места КамАЗ.

Пройдя через это испытание, я с гордостью предъявила детеныша родным, ожидая, что меня попросят рассказать, как я справилась, и будут восхищаться терпением и стойкостью. Ну или хотя бы просто скажут, какая я молодец. Вместо этого все внимание досталось ребенку, а я превратилась в автомат по кормлению. Муж постил в фейсбуке фотки сына, собирая комментарии о том, какой он прекрасный отец, свекровь пыталась посадить меня на гречку и индейку, чтобы у ребенка не было коликов, мама сюсюкала с младенцем, приговаривая, что он гораздо красивее, чем была я в его возрасте.

Каждый месяц все собирались за общим столом и отмечали «день рождения». Когда ребенку исполнился год, закатили пир на весь мир. Нацеловав и наобнимав именинника, сели праздновать в кругу взрослых, отправив меня укладывать малыша спать. А когда он наконец уснул — преподнесли конверт со словами: «Это не тебе, это нашей кровиночке». Я поблагодарила и ушла в спальню, где прорыдала до утра.

Елена, 35 лет, директор по продажам

Четыре попытки ЭКО, долгожданные две полоски, сложная беременность и тяжелые роды. Я упорно шла к своей цели, а когда она была достигнута, поняла, что не испытываю к ребенку никаких эмоций. Две няни, две бабушки, два дедушки, муж (один) — мне даже не пришлось просить о помощи. Я отлично высыпалась, ходила в спортзал, общалась с подругами, быстро вернулась на любимую работу.

Ребенок рос: красивый, здоровый, веселый. Но я брала его на руки и ничего не чувствовала. Совсем. Точно так же было, когда я училась в школе. Школа была с французским уклоном, а я мечтала приехать в Париж и своими глазами увидеть Эйфелеву башню. И вот она — высокая, ажурная, прекрасная. А я ничего не чувствую. Оказалось, что главное — это путь к мечте.

Наверное, со мной что-то не так. До сих пор (дочке уже три года) я скрываю свое безразличие. Мы читаем сказки перед сном, расчесываем волосы куклам, вместе катаемся с горки и ходим на развивающие занятия.

Со стороны кажется, что я счастливая мать. А я никакая. Мне ни тепло, ни холодно. Кайф получаю только тогда, когда дочки нет рядом. Пересматриваю ее фотографии в своем инстаграме — и умиляюсь. Пишу о ней в фейсбуке — и радуюсь. Читаю восторженные комментарии — и горжусь. Но все это в Сети. В реальной жизни мне с ребенком очень скучно, но я об этом никому не говорю.

РАВНОДУШИЕ

РАВНОДУШИЕ:

отчаяние

отчаяние:

Мария, 38 лет, иллюстратор

Роддом я выбирала такой, чтобы ребенка сразу «приложили» и чтобы обязательно «семейная палата». Отдать долгожданную деточку каким-то медсестрам? Дикость какая! Мысль о том, что я совершила непоправимую ошибку, заскреблась, когда склизкого ребенка плюхнули на грудь. Он истошно завопил и вцепился в сосок. «Не урони!» — наставительно сказала акушерка и покатила нас в палату. Переложив меня в железную кровать, а ребенка — в пластиковую люльку, акушерка пожелала нам спокойной ночи и исчезла за дверью.

Спокойной ночи не получилось. Ребенок орал без остановки, а мне хотелось только спать. Я нажала на тревожную кнопку и попросила забрать сына в детское отделение. «Дайте ему грудь!» — строго посмотрела на меня медсестра. «Накормите смесью!» — рявкнула я и вырубилась. На четвертый день (все это время ребенок находился в детском отделении) в палату зашел врач и сообщил, что пора выписываться. Я вцепилась в его халат и попросила повторить анализы. «У вас все в порядке», — отчеканил доктор и вышел. И я осталась одна.

Муж целыми днями пропадал на работе, а я дома. Когда у ребенка были колики, рыдала от жалости к себе, когда он спал — не могла уснуть, потому что караулила его сон. А однажды швырнула на ребенка одеяло, чтобы стало хоть немного тише. Мысль о том, что он может задохнуться, была одновременно отвратительной и сладкой.

Выжить нам обоим помог муж, который нанял няню и пинками отправил меня к психотерапевту. Сейчас сыну пять, я его очень люблю, но «второй заход» — точно не про меня.

Анна, 30 лет, блогер

То, что я плохая мать, мне стало ясно тогда, когда ребенок начал болеть. В одиннадцать месяцев он первый раз свалился с соплями и кашлем. Температура поднималась и не сбивалась: 37, 38, 39. На 37 ребенок орал как резаный, на 38 нудно хныкал, на 39 тихонько уснул. К этому времени наконец пришел педиатр и сказал, что у детей высокая температура при ОРВИ — норма. Велел обтирать теплой водой и поить каждый раз, когда малыш будет просыпаться.

Я обтирала, поила, меняла памперсы. В тишине. Ребенок открывал мутные глаза, получал воду с регидроном и снова засыпал как убитый. Три дня он проспал, не издавая никаких звуков, кроме сопения. На четвертый проснулся совершенно здоровым, и дом снова превратился в цирк.

Он снова заболел через полгода. Опять ОРВИ, опять температура, опять тишина. Вместо волнения, которое я испытала в первый раз, почувствовала облегчение. Спит — значит, я тоже могу поспать.

Сейчас ему шесть, и каждый раз, когда он заболевает, первые мысли: «Ну наконец-то!», «Поразбрасываешь игрушки теперь, ага!» Мне очень стыдно, потому что любимей ребенка у меня никого на свете нет, но ничего поделать с этой ехидной радостью не могу.

злорадство

злорадство:

отвращение

отвращение:

Евгения, 37 лет, химик

Я рожала вместе с мужем. Нет, в самом родзале его не было, но все схватки он от меня не отходил. Поил водичкой, разминал спину, растирал ноги, укрывал одеялком, бегал за врачами. Не знаю, как бы справилась без его поддержки.

Дома он тоже все взял на себя: прогулки, купание, кормление. Вставал ночью, давая мне поспать, а днем возился с малышом, видя, что я избегаю даже прикосновений к ребенку. А потом муж вышел на работу. Накануне я не могла уснуть. Мысль о том, что придется самой поменять памперс, вгоняла в ужас. Каждый день, преодолевая брезгливость, я занималась материнскими обязанностями. Как только вечером хлопала входная дверь, сдавала ребенка на руки мужу, натягивала кроссовки и бегала по району. Возвращалась, когда они уже спали. Так прошло полгода.

И тут я поняла, что муж мне изменяет. Об этом знали его коллеги, наши друзья и даже соседка, которая однажды столкнулась с ними в метро. Но я упорно делала вид, что ничего не вижу. Подруги удивлялись, почему я его не выставила вон. Говорили, что это не последняя любовь в моей жизни, что не надо дожидаться, пока он сам бросит. В итоге мы прожили вместе еще два года — несмотря на то что вскоре муж стал намекать мне о своих новых отношениях. «Заметила» я их только тогда, когда подошла наша очередь в детский сад. А сцену ревности, после которой муж собрал вещи и съехал, закатила после того, как ребенок научился спокойно оставаться в группе с 7 утра до 7 вечера.

Сейчас я снова замужем, дочку обожаю, но признаться в том, что тянула старые отношения до последнего только потому, что ненавидела все эти срыгивания, грязные попы и прочие детские физиологические особенности, до сих пор никому не могу.

Все эти истории — очень личные и разные. Их объединяет лишь одиночество девушек, которые не могут поделиться своими сложными и «неправильными» переживаниями ни с кем. Именно для них — всех мам, которым необходима поддержка, — создан проект #бережноксебе. Попросили его соосновательницу, доулу Дарью Уткину прочитать истории наших героинь и подсказать, как быть тем, кто оказался в аналогичной или другой сложной ситуации.

Дарья Уткина,

психолог, доула

Читаю эти истории и думаю, насколько для меня они не про «плохую мать», а про чувство вины и тотальное отсутствие поддержки. Настолько тотальное, что даже у самих женщин нет мысли, что вообще-то это ненормально — самой заботиться о младенце в режиме 24/7.

Роды — одна из больших инициаций для женщины, и во многих культурах и до сих пор сохранилась традиция беречь после родов не только младенца, но и мать.

У инков, если ничего не путаю, матерей чествовали так же, как воинов, вернувшихся после сражения. И локон волос новорожденной мамы считался ну просто суперсильным амулетом для защиты буквально от всего.

Но в нашей культуре роды — это просто медицинское событие за закрытыми дверями роддома.

Мы живем в мире, где женщина, как бы она ни преуспела, всегда будет считаться немножко «недо-», если у нее вдруг нет детей. Неважно, что ее материнские качества помогают создавать компании, благотворительные проекты или искусство. Неважно, что у нее случилась потеря, о которой некому рассказать. Пока в руках нет младенца, «настоящей» женщиной не стать.

И только оно. Никакой скуки, рутины, грусти, горевания и злости. Партнеры превращаются в «любящих отцов», а мир преображается в сплошной «позитив». Если у кого не так — это плохая женщина, ужасная мать, наказать ее срочно.

Сначала — ложные ожидания, а потом — тишина. Когда вместо «позитива» раскрывается вся палитра эмоций, большинство женщин проваливаются в бесконечное чувство вины за несоответствие идеалу правильной матери, всегда довольной «зайкой и лужайкой». И поговорить об этом не с кем.

Я рада, что появляются голоса тех, кому важно поделиться своей неидеальной историей.

Знание об уязвимости в первые месяцы после родов и доступный чеклист симптомов послеродовой депрессии не делают материнство проще, но дают возможность сориентироваться, когда и какая помощь нужна.

Мы в #бережноксебе хотим, чтобы все больше женщин в России знали: ментальные трудности после родов — не миф, не лень и не выдумка. Это реальность, которая может быть другой, если вовремя обратиться за помощью.

Прямо сейчас наш проект можно поддержать в один клик.