«Я устала извиняться за то, что я толстая»: интервью с героиней обложки Flacon Magazine

Скажи, ты помнишь свою первую мысль, которая возникла, когда ты увидела себя на обложке Flacon Magazine?

Наверное, стоит вернуться в самое начало, когда я еще не увидела, — мне просто сказали, что я буду на обложке «Флакона». Для меня это был п\*\*\*ц какой шок. Если честно, в глубине души я думала, что так будет, потому что я сильно подходила под концепт съемки. Растяжки, жирочек, бодипозитив. Я хорошо в это вписывалась.

Может, кадр, где я поднимаю подол платья, что-то такое. А когда десятисекундный ступор прошел, я поняла, какой это крутой опыт.

ужас — Прим.ред.

Я туда попала. Я на обложке. А вторая обложка — с Иваном Дорном!

Что ты сделала, оправившись от шока?

Запостила обложку в сториз. Куча людей начали меня поздравлять, но продюсер съемки попросила удалить — оказалось, еще не было официального анонса. Он случился через час или полтора, и я его пропустила — думала, он будет сильно позже. То есть меня, оказывается, первым запостил главный редактор, а потом и сам журнал.

Стала подписываться куча людей — поначалу я не понимала, что происходит. Начала спрашивать девчонок, откуда они пришли, а они и говорят: на обложке тебя нашли. Тогда я с чистой совестью написала пост.

Соглашаясь участвовать в съемке, ты понимала, что она о растяжках и подразумевает нижнее белье?

Да, абсолютно мне было на это все равно.

Так что я все-таки решила побрить, чтобы камера не отвлекалась на какие-то посторонние моменты.

Я знала, что акцент будет сделан на растяжки, — скидывала команде фото своих, когда был кастинг. Для меня это все нормально — и в белье мне нормально. Я вообще была очень уверена в себе в тот момент, спокойно переодевалась перед фотографом, визажистами. На самом деле команда была настолько деликатной, настолько крутой, что я поразилась. Фотограф постоянно держал меня за руку, стилист все время говорила, какая я молодец. Одно платье она вообще подрезала, потому что я в него не влезала. Я прямо ощутила себя звездой.

Это ведь первая в твоей жизни профессиональная съемка. Сразу ли ты согласилась?

Не сразу. Если честно, сначала я побоялась медийности, славы — мне казалось, что я стану мегапопулярной вмиг. Но, подумав, решила: почему бы и нет.

Медийность рассмотрела как плюс — я тогда уже вела свой блог и подумала, что для меня это будет прикольно, станет частью моего портфолио.

И нашла этому подтверждение на площадке — то есть я физически ощутила, как все здорово. Вышла со съемки в восторге.

Мы задумали съемку про растяжки, чтобы напомнить всем, что они не страшны, бывают у мужчин и женщин, худых и толстых. И показать, что они красивы. Ты с этим утверждением согласна?

Очень долго эта тема была моим комплексом, который возник еще в детстве, — достаточно было пары брошенных другим человеком фраз.

Растяжки у меня начали появляться лет в 11–12, когда я резко стала расти. Особенно заметны они были на груди, прямо багровые. Я сказала маме — и она очень негативно к этому отнеслась, как будто случилось что-то реально ужасное. А я подумала, что я ужасная. Смотрела на девочек в пабликах «ВКонтакте» и страдала: «Блин, мне такой никогда не стать, я урод». Думала, накоплю на лазер к 18 годам и буду все удалять, шлифовать. Пробовала и народные средства, и мази дорогие. Естественно, ничего не помогало, потому что это генетика. Для меня это был очень большой стресс.

Но когда я два с половиной года назад пошла к психологу со своими проблемами по поводу веса, вдруг поняла, что это все такая фигня.

Увидев свои растяжки на обложке «Флакона», я подумала, что они похожи на молнии.

Круто и эстетично.

Давай вернемся чуть назад: чем ты занималась до того, как попасть на обложку Flacon Magazine?

Я родилась и практически всю жизнь живу в поселке в Подмосковье, 30 километров от Москвы, не так уж далеко. Училась я в средней образовательной школе. Поступила в МГУ на экономический факультет — сама, с первого раза. Для моего поселка это было такое прикольное событие (у нас мало кто поступает в какие-то супервузы), для моей семьи — гордость. Окончила бакалавриат. Потом один год отучилась в финансовом университете в магистратуре, но поняла, что эта сфера — совершенно не мое.

Мое — это маркетинг, блогинг, сфера, в которой нужно больше разговаривать.

Давай еще раньше — прямо в детство.

Каким было мое детство? Я знаю, что родители и близкие максимально пытались сделать его беззаботным и крутым, но не все вышло гладко. У каждой семьи есть свои скелеты в шкафу. Все было более-менее ровно, но в 13 лет у меня не стало отца: мы остались втроем с мамой и сестрой.

Я всегда была крупным ребенком, но не могу сказать, что толстой, нет. Немножечко больше, чем сверстники, выше, крупнее. А лет с восьми-девяти мой дедушка стал очень давить — мол, мне нужно срочно худеть, срочно заниматься спортом, срочно голодать. В этот момент зародились зачатки расстройства пищевого поведения.

Все усугубилось пубертатным периодом: все встречаются, а я такая забитая девочка, которая еще больше набирает вес. В конце концов я очень сильно поправилась. Из-за того, что мне постоянно говорили, что я толстая, что мне нужно «перестать жрать», хотя не могу сказать, что я много «жрала».

С одной стороны, бабушка говорила, что я очень красивая, умная и так далее. Но постоянно с этим «но»: но нужно похудеть, но нужно следить за питанием, — но, но, но..

Мама на тот момент была довольно закрытым человеком — не было в нашей семье особых проявлений любви. В основном воспитывала бабушка. И какие-то установки у меня в голове зародились именно из-за нее. Возможно, не хватило какой-то любви и поддержки. Но потом я начала активно ходить на психотерапию, и обиды ушли на второй план. Сейчас мы все хорошо общаемся.

Откуда такое отношение к телу в вашей семье? Почему от тебя требовалось похудеть, для чего?

Иначе тебя не полюбят, не возьмут замуж. У нас был культ худобы, сколько я себя помню. Мама всегда пыталась сесть на диету с понедельника, постоянно предлагала мне садиться вместе. Это сильно на меня давило — особенно когда я сильно поправлялась и не понимала, что происходит.

А как менялось твое личное отношение к телу? От культа худобы к бодиактивизму, как ты сама его называешь.

Я много лет стремилась худеть, находила разные диеты «ВКонтакте», старалась есть меньше и больше двигаться — все эти девизы. В какой-то момент действительно была в своем минимальном весе, но потом все равно поправлялась, поправлялась и поправлялась. Вместе с этим росло и мое недовольство собой.

Но терапия раскрыла мне глаза на многие проблемы и показала, что внешность — не то чтобы не главное, это все следствие. Причина кроется внутри: я заедала и заедаю, поэтому у меня лишний вес.

Спустя время, заведя блог про бодипозитив, я стала подписываться на разных бодипозитивных персон, отписалась от всех успешных успехов, диет, красивых тел — и мне стало гораздо легче. Я поняла, что внешность не определяет меня как личность. Я вот такая и такая, а люди меня судят по тому, что я толстая. Они говорят, что я ленивая, необразованная, тупая и всякая еще — мне периодически пишут такие комментарии в тикток или инстаграм. То есть они не знают, какая я на самом деле, но делают выводы, что у меня проблемы со здоровьем, что я жирная, неуклюжая, ничего не делаю, плохо питаюсь.

Сейчас мое отношение к телу выравнивается. Я не выискиваю в себе недостатки, в других — тоже. Просто пытаюсь узнать человека и никогда не комментирую внешность. Если мне искренне хочется сделать какой-то комплимент, скажу, но никогда не буду говорить, что что-то «не так». Это во мне проблема, если я критикую чью-то внешность.

Человек иногда не выбирает, как ему выглядеть. А иногда выбирает. В любом случае это вообще никого не касается.

В день запуска нашей обложки я увидела и в своем личном, и в твоем, и в нашем, флаконовском, аккаунте много поддержки и любви. Ты ожидала встретить такую реакцию?

Я встретилась с огромным количеством тепла. Конечно, были те, кто отписывался, — мол, некрасиво, зачем вообще это нужно, пропаганда нездорового образа жизни.

Для меня было откровением, что так много людей действительно согласны с моей точкой зрения. Здорово, что наше общество становится более толерантным и раскрывает глаза на то, что красота может быть разной. Даже если не считать мою обложку красивой — я понимаю, что у всех разные представления об эстетике, — написание негативных комментариев показывает только самого человека, который их пишет. Эти слова никак не характеризуют меня.

Была, кстати, еще другая — занятная — категория людей: они реально пытались узнать, в чем смысл этой обложки. Для многих тело толстой женщины на обложке обязательно обладает сакральным смыслом.

Но если подумать: чем отличается мое тело от тела Хайди Клум? Оно просто больше, и в нем больше жира.

Тела бывают разные, и это надо видеть — не закрывать глаза.

Как развивалась история дальше? Чего мы не знаем?

Для многих история прошла одним днем: поздравили и забыли. Но то, что творилось у меня в семье, — довольно интересная штука.

Наверное, в этом есть доля правды, и бабушка могла бы реально стыдиться. И мне было бы это неприятно слышать. Конечно, я понимаю, что этими опасениями мама выразила и свою неприязнь к тому, что произошло. Возможно, у нее были другие ожидания: что я появлюсь на обложке отфотошопленной красоткой.

Но в основном люди поддержали, многие потом купили журнал, мне было приятно. Я сама, когда его покупала, думала сказать продавщице, что это я, — интересное ощущение.

Сказала?

Не сказала. Взыграли мои скромность и застенчивость.

Расскажи про свой активизм. Что это вообще такое — бодиактивизм?

Блог я завела где-то в октябре, а активно продвигать его в стала ноябре–декабре прошлого года.

Что смогу мотивировать многих людей не бояться себя, не скрывать свое тело, просто жить своей жизнью. Это особенно трудно делать в России, потому что наша страна отстает от европейских и американских стандартов, где толстый человек считается нормальным человеком. Даже звучит странно, да? Для меня было важно стать одной из первых активисток, которые пропагандируют толстое тело как нормальное.

Мой блог практически сразу стал многолюдным, подписчицы благодарили, и я поняла, что тема актуальная. Очень многие устали от инстаграмных девочек и вылизанных журнальных съемок — они хотят смотреть на реальные тела и ассоциировать себя с ними.

Бодиактивизм — про это.

Я такой же человек, у меня есть все те же права, как у всех. У меня есть право не быть оскорбленной за то, какая я.

Ты используешь слово «толстый», а ведь многие его избегают.

Да, я использую слово «толстый», и многим это некомфортно — я понимаю. Мне оно тоже некомфортно, но только тогда, когда у него негативная окраска. Например, когда говорят: «Фу, какая ты толстая». А когда оно характеризует тело — это просто слово. Вся проблема в том, что общество это слово стигматизирует и сколько негатива в него вкладывает. Я считаю, сказать «полный» тоже приемлемо, но и слово «толстый» надо как можно больше внедрять в лексикон и использовать его в нейтральном значении — как высокий, низкий, худой, узкий, широкий. Это нормальная характеристика тела.

Ты видишь в этом смысле какие-то позитивные сдвиги?

В какой-то момент мне показалось, что мы стоим на пути к принятию любого тела. Но на самом деле мне просто показалось. Зайдешь в какую-нибудь группу «ВКонтакте», где постят фотографии блогеров из инстаграма, и понимаешь, насколько там древние, древнючие люди: обзывают, оскорбляют какими-то несусветными словами. И, что самое страшное, это делают и сами женщины — а ведь у нас должно быть сестринство, женщины должны поддерживать женщин.

Думаю, нормальные взгляды на тело у нас будут лет через десять, когда вырастет другое поколение.

Что ты любишь в своем теле?

Не знаю. Я перестала быть мясником для своего тела, то есть отделять его части друг от друга. Мое тело — цельное. Оно позволяет мне жить, делать крутые вещи. Недовольства давно нет.

Во многих твоих постах фигурирует фраза «Раньше я бы не смогла». Ты знаешь четко, в какой момент все поменялось?

Конечно, это произошло не по щелчку — это такой прогрессивный процесс с большим количеством слез, претензий к близким, большая работа над собой. Раньше бы я не смогла…

На самой первой фотографии своего блога я в нижнем белье. Я тогда поддержала флешмоб «Со мной все так» блогера Туси. И вот этот снимок, наверное, стал отправным пунктом. Раньше бы — не смогла. Я не получила на него негативной реакции — и вдруг поняла, что в принципе могу все.

Как ты воспринимаешь хейт?

Нормально, научилась. Но бывают дни, когда люди просто срываются с цепи. Пишут такие изощренные комментарии, которые, да, возможно, задевают. Я никогда не реагирую на такое — закрываю и все. Но если хейтят мою работу, блог — вот это задевает.

Хотела бы что-нибудь сказать тем, кто писал колкости в твой адрес?

Люди, просто представьте, что вы пишете любые такие комментарии своей дочери или маме. Любой близкой женщине, подруге. Хотела бы она такое услышать? А еще подумайте, почему вам хочется это сказать? Может, у вас болит на эту тему? Может, вам когда-то сказали, что вы некрасивый, и теперь вы стремитесь соответствовать каким-то идеалам? Почему вас так задевает чья-то деятельность и чужие неидеальности? Мне бы очень хотелось задать такие вопросы хейтерам.

Мы все сейчас в новом дивном мире самоизоляции. В какой точке жизненного пути она тебя застала? Как ты ее переживаешь, чем занимаешься?

30 марта я должна была ехать к подруге в Питер. Где-то в начале марта я почувствовала дичайшее выгорание — поняла, что не могу бороться с огромным наплывом даже не хейта, а непонимания и необразованности. Что нужно каждого образовывать, а я с этим не справляюсь. Мне задают миллионы одинаковых вопросов, я очень сильно устала говорить об одном и том же — в общем, ужасно захотелось уехать в Санкт-Петербург.

И тут — бах.

Было очень больно, все бесило, и я, если честно, следующий месяц просто лежала. В какой-то момент даже хотела бросить блог — не хватало моральных сил.

Сейчас все более-менее нормально, выровнялось.

Я запустила курс по рекламе в инстаграме, провела уже первый поток, готовлюсь ко второму, буду выступать в качестве продюсера и дальше развиваться как продюсер социальных сетей.

Еще я решила сейчас немного худеть, потому что за изоляцию набрала килограммов десять.

Это не возвращение к тому старому паттерну?

Нет, мне просто стало тяжело. В октябре я была легче, чем сейчас, и чувствовала себя прекрасно, носилась как сайгак, занималась силовыми тренировками, вела активный образ жизни. Но когда началась самоизоляция, закончились мои тренировки, вернулось какое-то безумное поедание пищи из-за тревожности, расстройство пищевого поведения спрогрессировало, и я стала набирать вес. Я это отчетливо поняла, потому что начали болеть колени от ходьбы. И я поняла: хватит.

Я хочу ощутить прежнюю легкость, с которой мне раньше давалась жизнь.

На этот раз я не собираюсь постоянно взвешиваться, следить, бояться сделать что-то не так. Я перестала бояться снижать вес — просто стала меньше есть. Еще обратилась к диетологу. Спокойно, без нервов, без дедлайнов. Моя цель — здоровая легкость, улучшение самочувствия.

Сейчас такого нет. Если съела что-то криминальное, сладкое или шаурму, как вот сегодня, то не испытываю уже из-за этого чувства вины. А еще на этот раз я не «начинала с понедельника». Просто взяла и начала.

Что для тебя красота? Как бы ты ее определила?

Сейчас я стараюсь отходить от понятия красоты, потому что все равно красота — это оценка внешности. Для меня больше важна личность. Даже изменилось отношение к эстетике вещей. Все поменялось. Я бы хотела, чтобы в идеале люди забыли, что есть что-то красивое и некрасивое. Чтобы не было этих определений. Просто что-то есть — и все. Чтобы не было дискриминации, что кто-то красивый, а кто-то нет.

Вижу, ты покрасилась в розовый — очень круто! Любишь экспериментировать с макияжем и волосами?

Я уже красила волосы год назад — тогда это было из серии «решилась». Сейчас уже нет, все было легко: мне нравится розовый цвет. Правда, сильно боролась с мамой — не стала заранее ничего ей говорить, и когда она меня увидела, то была в шоке. Она не любит яркие акценты во внешности, а мне очень нравится — постоянно разукрашиваю себя разными цветами.

Единственное, на что я бы не решилась, но очень хочу, — это постричься налысо или очень коротко. Но боюсь, что лицо будет слишком круглое, и я не смогу с этим совладать.

У тебя есть какая-то четкая цель, к которой ты идешь?

Стать очень богатой и очень популярной. Пока, правда, еще не знаю, как буду это все осуществлять. Но цель такая. Для меня аудитория, медийность очень много значат. Я вижу себя в этом, хочу быть частью медийного пространства, узнаваемым человеком.

Зачем быть узнаваемым человеком?

Чтобы люди прислушивались к моему мнению. Я всегда хотела, чтобы разделяли мою точку зрения и в какой-то степени восхищались тем, что я делаю и говорю. Возможно, это тоже какая-то травма, которую стоит отрефлексировать.

К слову о травмах. Ты довольно откровенно рассказала о семье, ваших непростых взаимоотношениях. А маме и бабушке ты о том, к чему привели их высказывания, говорила?

Конечно, после того как разобрала все с психологом. Но на самом деле не хочу демонизировать бабушку. Она хотела как лучше — просто была воспитана в обществе, где женщина — это сексуальный объект. А сексуальный объект должен быть всегда «на лоске», красивым, стройным, приятным глазу. Если ты некрасивая и толстая, тебя не возьмут замуж. Их так учили. Ее в этом обвинять нельзя. Когда я отрефлексировала все это, то поняла: она хотела мне добра.

Что касается мамы, то я тоже ее для себя не то чтобы оправдываю, но понимаю. Она тоже была выращена на этих стереотипах: женщина обязательно должна быть как красивая конфетка.

Но да, обвинения были. У меня был очень долгий процесс адаптации — месяцев девять; тогда я говорила с мамой по поводу тела очень много. Что мы не обязаны выглядеть так, как хочет общество, и не должны постоянно гнобить себя за то, что мы «не такие». Сейчас моя мама полностью поддерживает идею бодипозитива. Она уже не стремится худеть любыми способами, мы на одной волне. Худеем с головой.

Фото: Стас Калашников, стиль: Вика Гок, модель: Валерия Ананьева, продюсер: Арина Ломтева, ассистент стилиста: Юлия Кобызева, ассистент продюсера: Дарья Шиленкова